Время перемен

— В последнее время я много о чем думаю по поводу дочки, ее матери... тебя, и я пришел к выводу, что должен очистить голову от кучи дерьма, которому долгое время позволял искажать свой разум. Проблема в том, что где-то там ходит парень, который хочет, по крайней мере, моей смерти, возможно, и твоей тоже, так что сейчас он, вроде как, в приоритете.

Он замолчал, и это продолжалось некоторое время, прежде чем я собралась с духом и сказала:

— Да, согласна. Вероятно, он в приоритете.

Но, «вероятно», только потому, что все остальное было сногсшибательным, и я вроде как хотела, чтобы он сосредоточился на этом.

— Кажется, мы не можем общаться без того, чтобы не наброситься друг на друга, если только я не боюсь до безумия, что что-то может навредить тебе, моему ребенку или мне, отняв меня у моей детки, поэтому я решил, что, может, держаться от тебя подальше, пока я разбираюсь со всем этим дерьмом, будет хорошим решением.

— Я... да... может…

— А может, и нет, Кэди, — тихо сказал он. — Я могу представить, что не делал тебе прозрачных намеков, но не очень-то весело нападать на тебя, когда ты не сделала ничего, чтобы этого заслужить.

О, боже мой.

Как же мило.

И все же.

— Это я переехала сюда, — осторожно напомнила я ему.

— Да, ты. И я понимаю, на это есть причина, но нам придется поговорить о ней, когда я разберусь с этой дерьмовой ситуацией.

Наверное, это разумно.

Но что, если, разбираясь, он пойдет совсем не в том направлении?

Или, по крайней мере, не в правильном для меня.

Осторожно и более чем слегка испуганно я спросила:

— У тебя что-то происходит с дочерью и ее мамой?

— Если волнуешься, что мы снова с ней сойдемся, не надо.

Это было большим облегчением, за исключением той части, что он перешел к мысли о моем беспокойстве по этому поводу.

Даже если именно это меня и беспокоило.

— Я не…

— Не надо, — прошептал он, и я тут же замолчала. — Между нами столько всего, Кэди, не добавляй к этому глупую ложь, которая заставит все остальное взлететь на воздух. Кажется, чтобы зажечь этот хлам, нам много не нужно, нет причин бросать туда пылающий факел.

Я закрыла рот и почувствовала, как кровь слишком быстро побежала по венам, заставляя чувствовать жар во всем теле.

— Ты приехала сюда из-за меня, — заявил он.

О боже, вот оно.

О боже, не важно, насколько это было очевидно, прямо сейчас я должна была признать вслух, что это правда.

— Да, — сказала я.

— Значит, ты чего-то от меня хочешь.

Боже.

Вот оно!

— Да, — повторила я.

— И я знаю, чего ты хочешь.

Застыв на месте, я уставилась на него.

— И прежде чем мы начнем этот разговор, я должен разобраться, что со мной происходит, потому что я знал, почему ты здесь, но не понимал, что мне делать, и вместо того, чтобы справиться с этим, сделал все наоборот.

— Я тоже не очень хорошо справлялась с этим, Курт, — сказала я правду, которую он знал, но заслуживал услышать от меня.

— Так что, может, нам стоит хотя бы раз подумать о происходящем, и переждать, пока я выслежу психопата, жаждущего мести, и тогда, возможно, мы сможем кое-что выяснить.

Я ждала семнадцать лет, чтобы взять себя в руки и преодолеть этот эмоциональный и физический путь к Курту. Мне претила сама мысль о том, что придется ждать еще один день.

Особенно, учитывая то, как он вел себя сейчас.

Я не поделилась своими мыслями. Вместо этого я сказала:

— Похоже, мудрый план.

Он уставился на меня, и его взгляд был настолько интенсивным, что я испытала неловкость и подавила зарождающуюся надежду на возможность чего-то добиться.

Чтобы покончить с этим, я спросила:

— С твоей дочерью все в порядке?

— Она само совершенство.

— Это хорошо, — пробормотала я.

— Нет, в этом-то и проблема.

— Я... — Я покачала головой. — Что, прости?

— Она само совершенство. И из того, что происходит между тобой и мной, я вижу, что поступаю в отношении ее матери также. Мы расстались еще до того, как она узнала о беременности. Сначала это не было хорошей новостью, потому что я не мог знать, что значит иметь Джейни, насколько прекрасно, что она станет частью моей жизни.

Ох, и как же прекрасно это прозвучало.

— Конечно, — прошептала я.

— Я только и делаю, что злюсь на ее мать за то, что она сделала нечто бесспорно безумное, и хотя у нас общий ребенок, хороший ребенок, идеальный, я никогда об этом не забывал.

Я не могла поверить, что он говорит это мне.

Не могла поверить, что он делится этим со мной.

— Я все еще не понимаю, как идеальный ребенок может быть проблемой, — нерешительно подтолкнула я.

— Потому что дети впитывают все. Твои слова. Твое выражение лица. Твое настроение. Атмосферу в помещении. Вещи, остающиеся невысказанными, особенно между двумя людьми, которые им небезразличны. Они чувствуют вибрации и вбирают это дерьмо в себя. И раз я злюсь на ее маму, что делает Джейни?

— Не знаю, — тихо ответила я. — А ты как думаешь, что она делает?

— Ведет себя идеально, чтобы я больше не злился на ее маму, или чтобы у меня не было больше причин злиться на нее, или чтобы доказать мне, что она заслуживает быть на этой земле, тогда как я не считал начало ее жизненного пути по-настоящему великолепным.