Время перемен. Том 2 (СИ)

— Да, Тром, поговори с нашим кабатчиком, — задумчиво потёр подбородок вождь, — Как броня готова будет, хочу в Три Кабана заявиться, да потолковать с этим Гнильцом.

Эльза, видя, что разговор окончен, убежала, Марк улёгся на кровать, а Тром пошёл выполнять поручение вождя. Два дня назад он недоумевал, с чего Марк заступается за эту калеку, но сейчас понял, что вождь опять оказался умнее его: калека могла принести пользу, да и жратва у них на столе была не в пример лучше той, что подавали остальным.

Кабатчик Хмель ошивался в зале, разливая посетителям грог.

— Эй, бедолага, дело есть! — окликнул его Тром через весь зал. Головы повернулись на звук. Трактирщик понял, что обращаются к нему и ждал.

— Эльзу не трогай, она по нашим делам ходит.

— Может, я сам решу, что делать со своей кухаркой?

Тром подошёл, перегнулся через стойку и подтянул его к себе. Невысокий и круглый трактирщик беспорядочно болтал ногами в воздухе. Раны Трома заболели, но он терпел.

— Может, я раздавлю тебе голову?

— Йон прирежет вас, как узнает, — пропыхтел Хмель.

— Йон всё это и затеял. По приказу Медного. Впредь делай, как я скажу. У меня больше никогда не возникнет желания отчитываться перед тобой.

Трактирщик молчал.

Тром подтянул его выше.

— Усвоил, усвоил!

Горец обвёл взглядом зал:

— Остальные?

— Проблем нет, — пожал плечами один.

— Ага, ты хорошо всё объяснил, — хлебнул грога другой.

— Да, не подкопаешься, — покивал третий.

Лезть на рожон ради Хмеля никто не хотел. Поединщик кивнул и ушёл к себе.

…

Кольчуга сидела как надо. Подстёга, шлем — всё подогнали, да и раны подзатянулись, хоть и было ещё далеко до того, как они превратятся в обычные шрамы. Горец чувствовал в себе былую силу и, хоть и ловил на себе удивлённые взгляды бандитов, ему было плевать — пусть эти дураки хоть всю жизнь без доспехов ходят. Сами её и укорачивают от глупости своей. Ещё ему нравился недавний разговор с Хмелем. Особенно то, как его испугались остальные. И он чувствовал, что беседа с Гнильцом будет не хуже. То-то, пусть знают горцев!

Вопреки названию, над входом в кабак висела лишь одна кабанья голова.

Как только они вошли, Олаф тут же подозвал одну из шлюх — оборванную, худую, с синяками на шее:

— Где Гнилец?

Она указала глазами наверх, откуда слышался шум. Йон начал подниматься по винтовой лестнице, держа нож и топор в руках, за ним пошли остальные.

— Я сбегу от тебя, как все прочие! Сбегу завтра же, слышишь!? — раздался женский крик, а следом — звук удара.

Тром вошёл в комнату последним и увидел, что на полу лежит баба с разбитой губой, а над ней навис грузный широкоплечий мужик. Завидев Йона и остальных, он застыл с поднятой для удара рукой, а Йон, улыбаясь, смотрел на них:

— Вчера я думал, что мне будет трудно разговорить тебя, но ты, Гнилец, сам себя сдал…

— Сдал?

— Ну да. Всё так, как ним и поведали: ты их лупишь, они убегают. Получается, с тебя и спрашивать.

— Спрашивать? Ты ничё не перепутал? В своём кабаке буду лупить их, когда вздумается. Захочу — до смерти забью.

— Не твой это кабак. Медный заберёт его в любой миг, если захочет, и ты не хуже моего это знаешь. Тебе бы дань собрать, да помалкивать. Вместо этого ты разрыл могилу сам себе.

— Пусть Медный лично мне скажет, — не унимался кабатчик.

— Вряд ли. Медному начхать. Он оставил мне эту проблему, и я её решу.

— Молокосос, дряной нищий, тебя на свете не было, когда я дела делал.

Гнильца перекосило от злобы, и он ринулся на молодого бандита, но не добежал — Олаф всадил ему нож в живот, прямо по рукоять. В какой момент моряк успел его достать, Тром не уловил. Но ему было ясно, что Олаф только этого и ждал.

Хозяин кабака согнулся и повалился на пол. Кровь так и хлестала — жизнь ушла из него так же быстро, как из Комада когда-то. Тром до сих пор помнил тот момент из другой своей жизни.

— Да… Он всё равно был не жилец, — качнул головой Йон-под-картинкой, — Задолжать Медному за три месяца… Не, не жилец. Но что дальше?

— Сейчас расскажу, — улыбнулся Олаф.

Казалось, у этого человека найдётся ответ на любой вопрос.

— Ты, — сказал он шлюхе с разбитой губой, — Собери товарок, что сейчас тут, и веди их в эту комнату.

— Излагай, — насупился Йон.

С минуту он слушал, что ему говорит моряк, изредка кивая. В комнату начали входить шлюхи. Когда они видели труп Гнильца, большинство презрительно морщилось, остальные же смотрели равнодушно.

— Больше некому колотить вас почём зря, — начал Йон, — Вместо кабатчика поставим сюда Кривую Эльзу. Знаете её? Пусть сама решает, сколько с вас брать, лишь бы дань платила. Она из ваших, договоритесь как-нибудь.

— Если её выпнет, кто посильнее, и конец малине? — спросила одна девка.

— Тогда к нам идите. Вот пусть с Марком потягаются, или хоть с Тромом…

«Это он серпа прикончил», — прошелестел шёпот из толпы.

«Они с Йоном на прошлой неделе двадцать красных положили», — шепнул другой голос.

— Ну, так что?

Никто не возражал.