Время первых. Судьба моя – я сам…

Например, когда Валерий Быковский стартовал, старт был задержан. Он сидит, ждет. Два часа просидел… Три… Шесть часов просидел дальше терпеть не мог: «Мне надо в туалет?» А это значит, что ему надо расшнуроваться полностью и зашнуроваться, и неизвестно, что и как будет. Ему была дана команда: «Дуй в скафандр». А что делать?

А потом стали делать так. За пятьсот метров до старта автобус останавливался, космонавты выходили, лили на колесо, заходили обратно… Человек освобождался от того, что у него накопилось. И мы избежали многих проблем. С тех пор так и пошло – уже много лет останавливаемся на одном и том же месте. И на колесо…

Много еще всяких обычаев сложилось. В частности, я всегда посылал на станцию малосольные огурцы… Об этом до сих пор помнят. Накануне, перед стартом, в любое время года, я брал трехлитровую банку, огурцы покупал. Они и зимой, и летом, всегда есть, слава Богу. Делал рассол. Рассол – это перец черный, чеснок… Если летом, то смородиновые листья туда запихивал. И кипятком 100-градусным все это заливал. С вечера заливал. Закрывал. Утром они уже готовые – малосольные. И они хрупкие такие же, как свежие. А дальше – у нас есть пакеты, где мы чай делаем. Открываешь этот пакет, там уже чай насыпан, мы туда заливаем горячую воду, болтаем и пьем чай. Так вот, я из этих специально приготовленных пакетов чай вытряхивал и туда, как патроны, укладывал огурцы. Я так делал с 1975 года, когда стал возглавлять эту бригаду. Когда стали летать на станцию.

Космонавты, которые уже двадцать лет, тридцать лет назад летали, они про программы забыли, а про мои огурцы, про их запах – это все помнят. А ведь это не положено было…

Но это все шутки, понятное дело. Но были и обязательные традиции. Когда бы мы отрядом не собирались у нас всегда был обязательный тост за тех кого уже нет с нами.

Пришли новые ребята, новый командир отряда – новое отношеие к работе и традициям. Зашел в штаб отряда. Командиром был Валерий Корзун – космонавт отличный. А что у вас с Новым годом? Ну что вы, Алексей Архипович, мы уже все взрослые… Собираться? У всех же семьи… Я: «Да вы с семьями целый год!» – вот мы каждый раз собирались в семье того, кто летает. Это хорошая традиция. То есть он в полете, а мы все собирались у него в квартире. А до этого, до станции, сразу после старта собирались. Дальше: экипаж возвратился, наградили, и тут же – традиционный обмыв. Помимо этого – дни рождения. Правда, и у нас не все праздновали дни рождения. У нас были люди, которые ухитрялись этого не делать ни разу. Это Шонин, Титов, Попович, Хрунов. Они ни разу за годы в отряде не пригласили к себе домой.

А вот больше всего собиралось людей у Юрия Гагарина. До 1968 года… А после этого все сборы были у меня, как у командира отряда.

Я долгое время был председателем межгосударственной комиссии по определению готовности экипажа к полету. Оценка экипажа по работе на транспортном корабле, на борту станции и отдельный экзамен по сближению и стыковке. От сближения и стыковки зависила программа работы на станции. Я постоянно думал как этот процесс сделать более надежным и как это сделать, если станция потеряет управление. Первый способ: научиться работать с большими угловыми скоростями по всем осям. Вначале сам отработал, а затем научил Юру Романенко, Володю Джанибекова, Петра Климука. У Анатолия Березового это никак не получалось, он даже вместе с инструктором на меня написал рапорт о ненужности этого режима.

И у меня скандал с Береговым, который в 1972–1987 гг. был начальником Центра подготовки космонавтов. Тот – зачем ты занимаешься этими режимами? Этого не может быть. Ответ был готов:

– Георгий Тимофеевич, я отвечаю за это, и позвольте мне считать, будет или не будет.

И где-то прошло около месяца. Вдруг «полетела» система управления орбитальной станции «Союз-7». Станция перешла в полностью неуправляемый полет. Что делать? Приезжает генеральный конструктор Глушко.

– Я слышал, что ты имеешь методику, что ты умеешь это делать.

– Я-то умею, я могу научить.

– А ты гарантируешь? Ты понимаешь, мы же рискуем ракетой, рискуем кораблем…

Я предлагаю схему:

– Хорошо, давайте мы сделаем по-другому. Вначале определим два экипажа, затем определим пределы скорости экипажа. Если экипаж в этих пределах будет работать, мы принимаем решение на посылку его, чтобы спасти станцию.

Самолетом доставили на космодром тренажер стыковки. Определили два экипажа, основной и дублирующий. Я с ними улетел на месяц раньше. И каждый день по четыре часа с каждым экипажем мы отрабатывали вот эти режимы. Потом собрали комиссию, задали эти режимы… У них все получилось, подписали акт, что они готовы.