Время просить прощения

Говорил я дело, ибо за все время наших скитаний уже столько травм получили из-за того, что не видно в лесу ночью ничего, просто жуть. Один боец чуть без глаза не остался, да и у всех остальных рожи поцарапаны, одежда порвана, всяких прочих ушибов и вывихов тоже хватает…

Бойцы ждали. Успели отдохнуть за время, что мы находились в поиске, поэтому бузы и недовольства не было. Собрались быстро – и вновь к дороге. Стемнело уже прилично, но видимость была сносной, и дорогу мы пересекли сразу и спокойно.

До точки на карте (а благодаря тому, что ходили к селу, старшина смог привязаться к местности очень точно) вышли быстро. Ночь уже опустилась, но расстояние около восьми верст мы преодолели часа за три. Это была именно деревенька, причем настолько маленькая, что мы вообще удивились, как она оказалась на карте немцев. Тут даже дороги не было, так, наезженная телегами колея, заросшая высокой травой. Пять домишек, черных, невзрачных, света не было ни в одном. Казалось, что тут вообще никого нет, но, проходя мимо одного из плетней, услышали возню возле темного сарая.

– Живность какая-то есть, значит, есть и люди. Странно, что собак нет, – заметил кто-то из парней.

– Стойте тут, – скомандовал старшина и направился к дому.

Не успел постучать в окно, как сбоку послышались медленные шаги.

– Кто такие будете?

Голос пожилого человека не спутаешь с голосом молодого. К нам вышел дедок, сгорбленный, седой, с огромной бородищей такого же серебристого цвета, как и его волосы на голове.

– Свои отец, свои, – выдохнул старшина. – Немцев нет в деревне?

– Были третьего дня, лишенцы, собак постреляли, курей подушили и уехали. Вы, стало быть, советские?

– А ты дед, что, против? – хмуро взглянул на него наш командир.

– Да мне что? – пожал плечами дед. – Ежели дурного делать не станете, значит, свои. Только ведь были тут и другие…

– Это какие еще? – удивился старшина.

– Да аккурат перед немцами пришли шестеро гавриков в такой же форме, как у вас, набрали харчей, сами набрали, угрожали пристрелить, если мешать станем, да и побегли в лес.

– Это, дед, скорее всего, диверсанты немецкие, специально наводят ужас на округу, чтобы местное население настроить против советской власти.

– Уж этого я не знаю. Так чего хотели-то, тоже обирать станете? – ухмыльнулся дед недобро.

– Да нет, дед, узнать хотели, есть ли немцы, да и дальше пойдем.

Старшина, видимо, отказался от мысли просить что-то у деревенских.

– Ну, я ж сказал, нету тут никаких немцев…

– Тогда прощевай, дед, не говори только никому, что нас видел, хорошо?

– Хорошо, раз просите, не скажу, да и не спросит меня никто. Немцы, что грабили, всего втроем были, приехали на тарахтелке своей, нахулиганили и уехали, залетные какие-то были. А так к нам специально зачем ехать, о нас и не знает никто.

– Ну, на немецких картах ваша деревня есть, так что все же знают.

– Тогда понятно, как они сюда заехали, а то я ходил как-то к дороге на Вязники, это село такое, так к нам и отворотки-то не нашел, все заросло. Власти-то тут давно не было, нечего им тут делать, вот и забыли о нас.

– Ладно, дед, прощай.

…Мы все кивнули старику и потопали дальше, к полю, что раскинулось за деревней.

– Постойте, хлопцы… – донеслось нам вслед.

Мы остановились и обернулись. Дед стоял на дороге и молчал, но недолго.

– Голодные ведь, небось? Ходите сюда, – дед махнул рукой, а сам двинул к своей избе.

– Так сам же говорил, пограбили вас, – мягко произнес старшина.

– Ну, все-то не отобрали. Идите, говорю, сюда, нечего по лесам ночами лазать, переночуете, а там и идти можно. Отдохнете заодно, устали ведь бегать-то?

– Устали, дед, устали, – кивнул старшина и вздохнул.

Разместили нас в сарае, но это был сенник, а не нужник какой, поэтому было чисто и вкусно пахло сеном. Бойцы размещались кто где, я тоже свил себе гнездо из пучка соломы. Хорошо-то как…

– Обождать немного придется, пока печь разогреется, – вновь появился дед. – Сварю картохи вам, прошлогодняя еще есть.

– Да не стоило, дед, – начал старшина, но дед его оборвал:

– Мне лучше знать, надо или нет. Я ж почему сразу не стал предлагать, думал, вдруг, такие же упыри, как и до вас были. Отнимете все, да еще угрожать станете, вот и молчал. А вы другие, таких нужно покормить. Давно бежите?

– Пятые сутки…

– Силен немец, да?

– Силен, дед, силен.

– Мы в германскую тоже бегали, иногда так давил, что думал, все, амба, но Господь уберег, только раз в руку ранетый, а так целым домой вернулся.

– А мы, дед, целы, только вот осталось нас мало, патронов нет, провианта нет, а немец окружил со всех сторон и долбал, вот и побежали.

Разговор был честным, все называлось своими именами, перед этим старым и повидавшим жизнь дедом юлить не стоило.

– Ладно, ты старшой у них? – кивнул дед старшине.

– Только я и остался, все командиры полегли.

– Дай-ка мне солдатика в помощь, быстрее дело-то пойдет.

– Это да, конечно. Воронин!

– Я понял, товарищ старшина.

– Хорошо. Помоги деду, потом отдохнешь, от караула я тебя освобождаю. Считай, что ты сегодня на кухне, – хмыкнули оба разом, и дед, и старшина. Да и сам Воронин был, по-моему, не против.