Время просить прощения

А я просто закрыл глаза и отключился. Накопилась, видимо, усталость за время наших блужданий, вот и расслабился, как только получил возможность. Разбудили меня, толкнув в плечо, только под утро. Боец (блин, я ведь даже имен их не знаю, а спрашивать как-то стыдно) показал мне на котелок и кружку, а сам пошел спать. Я решил, что разбудили меня в караул, и, выйдя из сарая для того, чтобы облегчиться, удивился, увидев рядом сидящего бойца.

– Чего, до ветру приспичило? – спросил он, улыбнувшись.

– Ага. А ты чего здесь? Я думал, меня разбудили, чтобы на посту стоять.

– Нормально все. Старшина приказал тебя не назначать, ты ведь с ним бегал, побольше нашего устал. А разбудили тебя, чтобы поел. Дед картохи наварил, много, даже хлеба дал. Картоха с салом, да под соленый огурчик… Ой, до сих пор не верю, что так вкусно поел, а главное, досыта. Забыл уж, когда нормальную еду видел. На позициях все сухпай трескали, хлеба вообще не было, а тут…

Я поскорее побежал делать дела в нужник, а закончив, вернулся в сарай и схватил котелок. Точно, целый котелок вареной картошки, в мундире, а сверху приличный такой кусок сала лежит. Картошка была уже остывшей, поэтому сало не растаяло, а то не люблю, когда оно мягкое, мне нравится замерзшее, когда тает на языке… Тьфу ты, замечтался. С удивлением увидел кружку с чаем, тоже холодным, но чаем! Еще были огурцы, лук, чеснок и хлеб. Я лопал так, что трещало за ушами, как бы брюхо не прихватило от жадности. Все же не дал себе полную волю и, съев примерно половину, отставил котелок. Посмотрев по сторонам, увидел такую же картину у всех бойцов. Все спали, но котелки стояли не пустые, значит, не я один такой умный.

Выпив полкружки чая, ну, или чего там заварили, стало совсем хорошо. Я растянулся на своей соломе и закрыл глаза. Интересно, сколько на этот раз я протяну и как умру? В бою, в плену, от голода или утону в болоте? Прожив в этом времени уже несколько суток и удивившись, что до сих пор живой, понял, что как-то и не желаю умирать. Если откинуть ужасы войны, то мне тут нравится. Нравятся люди, которых повстречал, нравится отношение этих людей, их разговор, участливость. Главное тут, как мне кажется, быть честным, тогда и к тебе отношение будет хорошим. Хотелось бы пожить здесь подольше…

– Пора уходить, – подытожил наше пребывание в этом маленьком раю старшина.

Утро выдалось таким замечательным, что на миг даже забыл, где я. Вся деревня, а это восемь жителей из пяти домов, притащили нам еды, кто сколько смог. Мы отказывались, но нас уверили, что она не последняя. По немецкой карте нам идти еще километров двадцать, а дальше карта кончается, и что там, на востоке, никто не знает. Даже я, ибо не учил, дурень, историю.

Дед, что нас приютил, вызвался довести до укромной тропинки, которая по краю болот уведет отсюда. Куда дальше, будем думать позже, но и так понятно, что туда же, на восток. Как старшина собирается пройти по вражеским тылам так далеко, не понимаю, ведь сам знает, что наши уже очень далеко, но идти приказывает. Да и что нам тут делать, партизанить? Ха, вон парни рассказали такого, что не захочешь тут особо находиться. Оказывается, не все местные жители так приветствуют бойцов Красной Армии. Есть и такие, кто немцев наводит, а то и сам убивает, не все любят советскую власть, что поделать. Как тут партизанить, когда тебя простые граждане сдадут с потрохами, и превратится эта партизанщина в банальные прятки с известным итогом.

Дед какими-то неведомыми тропами завел нас в такую глушь, что даже страшно стало. Торчащие из мха стволы берез, пустые, ни листочка, да и мох сам серый такой, мрачный.

– Шаг мимо тропки ступите, хана, – поучал дед, давая наставления. Мы выразили общее настроение, начав бурчать, но дед пресек наши стоны на корню: – Идите след в след, и все получится. Варежку не разевайте, по сторонам не глазеть, немцев тут нет, то бишь вас никто не увидит, поэтому внимание только на тропу.

Ну, мы и поперлись. Честно, было очень страшно. Шесты, что срубили на входе в лес, уходили в болото полностью, едва только втыкаешь их в сторону от тропы. А сама тропка узкая, петляет без конца, но благодаря деду, а может, и еще кому, хорошо протоптана, а следовательно, видна отлично. Мы, кстати, спросили у старика, не могли ли и немцы пользоваться этой тропой, но тот заверил, что это невозможно.

– Это здесь тропочку видно, а как к ней выйти, если не знать, где она? Вы же видели, каким макаром мы сюда шли. Без знающего человека точно хана.

Это было действительно так. Мы пробирались больше часа по бурелому только для того, чтобы выйти на тропу. Она начиналась из ничего, прямо к ней с окраины леса не выйти, вот и выходит, что немцам сюда путь заказан, если только не возьмут старика на прицел.