Время просить прощения

Мы потеряли уже двоих бойцов, а немцы, скорее всего, получили из города подкрепление, так как огонь с той стороны реки велся уж очень плотный. Да, река-то небольшая, метров пятьдесят в ширину, так что им даже наступать на нас не нужно, стреляй не хочу. Мы в низине были, за спиной – открытая местность, не спрячешься, вот и стреляли в ответ больше для порядка.

Я лежал возле бывшего немецкого поста, укрываясь за мешками с песком. Вставать не хотелось, но что делать-то? Ребята ждали только отмашки старшины, а тот пока сам не знал, как осуществить отступление. Ведь пока мы стреляем, немцы не лезут, но стоит прекратить…

И тут началось что-то страшное. С промежутком в несколько секунд на нашем берегу вдруг начали разрываться мины. Это старшина так сказал, когда первая взорвалась. Немцы решили не церемониться с нами, а просто уничтожить. Одна из таких мин разорвалась уж очень близко ко мне, и что-то горячее, острое впилось мне в бок.

– А-а-а! – скорее от неожиданности, чем от боли, заорал я.

– Ребята, рывком, по-другому точно не получится, вперед! – крикнул старшина, но бойцы лежали.

Мне поплохело, что-то резало бок, и становилось страшно. Я не раз уже испытывал боль в этом времени, поэтому с уверенностью могу сказать, что ранен, причем серьезно.

– Товарищ старшина, уходите, я прикрою.

Я даже обрадовался пришедшей вдруг на ум мысли. В метре от меня немецкий пулемет лежит, его, правда, надо развернуть, да и пользоваться им я не умею, но, думаю, уж не сложнее, чем из винтовки стрелять.

– Молодцов, ты чего удумал? – донеслось до меня.

– Я ранен, мне не уйти, бегите, парни, я сейчас к пулемету доползу, а там посмотрим, кто кого.

– Накроют же… – старшина переживал.

– Что делать, а так всех накроют, – выдохнул я и полез через мешки.

Разрывы мин еще вставали, но редкие, словно немец экономил боеприпасы. Посмотрев на ту сторону реки, я понял, почему. Солдаты противника явно решили переходить реку, скорее всего, их начальству надоело тут ползать, вот и погнали солдат в атаку.

Пулемет немного пугал, хотя бы тем, что я не знал, справлюсь или нет, но боль в боку нарастала, и я торопился. Стоял пулемет на треноге, так что развернуть его в обратную сторону было несложно, просто повернул, и все. Как понять, что он готов к бою? Да просто, направив ствол в немецкую сторону, нажал на спуск. Ничего не произошло, Так, скорее всего, нужно взвести затвор, только где он? Может, вот эта штука? Из корпуса торчал маленький рычажок, за него я и потянул, замечая, как лента чуть продвинулась. Лента с патронами здесь была в барабане, небольшом круглом футляре сбоку. Патроны блеснули, а я вновь навел на тот берег, заодно отметив, что к мосту спускаются бронетранспортер и пешие солдаты, укрывшиеся за ним. Нажав на спуск в этот раз, получил удар в плечо и услышал треск раздавшегося выстрела. Есть контакт!

По мне пока не стреляли, может, не обратили внимания? Зря. Теперь, будучи уверенным, что справлюсь, я навел ствол уже прицельно на бронемашину, сморщившись от пронзившей боли в боку, и нажал на спуск. Пулемет задергался, с ужасающей скоростью выпуская пули в направлении врага, а я даже зажмурился вначале. Вот это грохот, вот это скорость!

Зрение обострилось до предела, я отлично видел, как мои пули попадают в железный гроб бэтээра, но вот убил ли я кого-то из врагов, не видел. Да и не важно это было на самом деле. Я только сейчас осознал, что я сделал. Это был порыв, порыв от всего сердца, единственно верное решение на тот момент, и я его принял.

Сколько я стрелял, неизвестно, но мне казалось, что это длится вечность. Когда что-то сзади рвануло, даже не успел понять и подумать, просто отключился, как много раз до этого. Даже боли не было, может, это милость такая…

– Вставай, братка, вставай!

Знакомый голос, только вот хочу ли я слышать его… Если я не путаю, то, скорее всего, сейчас самое первое попадание в плен. И там меня просто расстреляют. Черт, мне так понравилось бродить по лесам и болотам с ребятами… Хоть и уставал, как черт, но понравилось, и все тут. Теперь опять терпеть издевательства и расстрел.

Перестроиться, сообразить, кто я и где, было не очень сложным делом, не так давно я все это уже видел. В голове еще мелькали картинки из прошлой жизни, но потихоньку уходили на второй план.

Колонна пленных, конечно, как я мог забыть? Сарказм, уместен ли он, хорошо, что на меня никто не смотрит, а то еще по морде дадут, вряд ли я могу скрыть улыбку. Улыбка та от горечи, что знаю наперед, как оно будет дальше.