Время просить прощения

Все шло привычно. Привычно для меня, конечно, настолько, что я даже вызвал нездоровый интерес у других участников действия под названием «переправа через Волгу». Бомбардировка прошла так же, как и в прошлый раз, прилетели наши самолеты, и мы спокойно добрались до берега. Опять все сырые, опять отжимались и чистили оружие на берегу. Сверху, с насыпи, долбили немецкие пулемёты, но перед атакой их заткнули с противоположного берега. Артиллеристы жахнули качественно, перемешав заслон с землей, а для нас поступила команда – вперед.

…В этот раз я не стал стоять столбом посреди лестничной площадки и ждать немцев, которые чудом тогда меня не убили. Вместо этого, как только наверх ушло подразделение во главе с командиром, я схватил Ивана за рукав.

– Ты чего? – начал было он, но, увидев мой жест (приставленный к губам палец), замолчал.

– Тише, кажется, немцы говорят! – делая вид, что прислушиваюсь, я начал спускаться вниз, туда, где должен погибнуть наш передовой дозор.

– Что ты слышал?

– Говорю же, немцы разговаривали, я язык знаю, – пояснил я. – У тебя автомат, иди вперед, скорее всего, они под стеной и сейчас застанут наших врасплох.

– Да с чего ты…

В этот момент снизу раздался шум возни, а я понял, что поздно, не успел предупредить парней, жаль, но я не мог быстрее.

– Назад, укройся в комнате слева, как появятся на площадке, гаси их, понял?

Когда это у меня командирские нотки в голосе появились? Никогда не командовал, откуда что берется?

Конечно, рисковать и ждать немцев на площадке я не стал, боязно, вдруг на этот раз возьмут и пристрелят, да и винтовка уже снята с предохранителя и готова к бою. Поднимаюсь на несколько ступеней вверх по лестнице, чтобы оказаться в чуть более выгодном положении.

Но действие пошло не так, как в тот раз. Позже я понял, почему, ведь немцы не встретили меня на площадке, вот история и пошла по-другому. Вместо того, чтобы подняться всем на то место, где я стоял в тот раз, двое из солдат вермахта зашли в комнату, в которой находился Иван, а двое стояли чуть ниже площадки, поглядывая во все стороны.

Я старался наблюдать так, чтобы, не дай бог, меня не заметили. Взяв винтовку наизготовку, ждал, когда прозвучат первые выстрелы. И они не заставили себя долго ждать. Стрелял Иван, у немцев были винтовки, двое нижних резко рванули наверх, устремляясь на выручку своим друзьям. Я находился выше, и обо мне не знали, но у меня нет автомата, значит, не успею положить обоих, только бы Ваня не растерялся. И тут дошло:

– Стоять, руки вверх, оружие бросить, живо! – крикнул я, наведя винтовку на старшего, я-то знал, кто из них старший.

Немцы как в стену врезались. Я даже не предполагал, что можно так быстро развернуться, да еще и начать стрелять. Меня спасло то, что, говоря с врагом, я продолжал сидеть на лестнице, следовательно, увидели враги только мою голову.

У старшего был автомат, очередь прозвучала резко, громко. Выбивая куски бетонной крошки из стен, пули прошли выше и ниже меня, а вторую очередь немец сделать не успел. Выстрел в упор из винтовки Мосина откинул врага назад, и лишь стена прервала его полет. Второй фриц пытался навести на меня ствол, но я повторил ему приказ:

– Я сказал: оружие бросить, ты хочешь за ним? – я кивнул на труп старшего группы.

Уговорил ли я немца, узнать не получилось. Из глубины комнаты раздалась короткая очередь, и, полетев вперед, грудью на перила, немец еще и на спуск успел нажать. Хорошо, что я все же был в относительной безопасности, укрываясь за лестницей. Пуля попала куда-то ниже, не причинив мне вреда.

– Чего сам не стрелял? – вновь, почти с той же речью, как и тогда, из комнаты вышел Иван.

– Не успевал, у меня не автомат. Вон, старшего положил, а этот бы меня хлопнул, если бы не ты. Хотя, возможно, я уговорил бы его бросить винтовку.

– С чего решил, что тот старший? – с интересом спросил Ваня.

– Так у него же автомат, да и погоны, а этот явно рядовой.

– Бери себе его автомат, удобная вещь.

– Покажешь, как пользоваться? – улыбнулся я.

Автомат у меня тогда отжали, но всяко может быть, вдруг в этот раз не станут.

– Пойдем, посмотрим, что с ребятами…

– Убили их, я так думаю. Надо посмотреть, не было ли еще кого, а то приведет друзей, будет кисло.

Я-то помнил, что за подмогой должен был убежать один из тех, кто сейчас лежит и остывает. Но кто их знает, я же не видел тогда, был ли еще кто. А вдруг там, на улице, еще кто-то стоял? Мы осторожно спустились вниз и, выглянув на улицу, никого не увидели.

– Я осмотрю парней, да и вообще пригляжу, а ты доложи лейтенанту.

– Хорошо.

Куда бежать, я уже знал, не впервой, поэтому, быстро пробежавшись до верхних этажей и по пути ответив на вопросы о стрельбе, предстал пред светлы очи командира. Вообще поражало сейчас одно, не то, как я стал себя вести или воспринимать действительность, а то, как быстро я могу перестраиваться. Вот ведь только недавно в плену был или вообще в поезде ехал на фронт, а уже в Сталинграде и воюю. Кто бы сказал мне раньше…

– Товарищ лейтенант, в соседних зданиях немцы, я слышал разговор той группы, которую мы уничтожили.