Время сейчас (СИ)

Надрез на бледной коже быстро наполнился кровью. Тсан приник к нему губами, всосал и тут же сплюнул на пол. И ещё раз. Айни застонал. Пока он жив, есть надежда. Варкалис всё ещё твердил: «Нет, нет, нет»! А кожа Айни казалась ужасно горячей. Может, из-за яда, который слишком быстро поступил в кровь, а, может, из-за боли от надреза. Тсан сплюнул отравленную кровь в очередной раз. Айни сквозь зубы еле слышно выговорил ругательство. Удивительно, откуда ему вообще знакомы такие слова? Тсан пообещал себе, что если Айни выживет… Нет, он выживет обязательно… Так вот, никогда больше Тсан не оставит его в конюшне вместе с конюхами или на постоялом дворе среди купцов и игроков в карты даже на минуту. Негоже это. Нельзя. Айни — его воздушный цветок, и любое прикосновение грязи и серости марает его лепестки. Хотя… Тсан бросил мимолётный взгляд на приоткрытые губы Айни, жадно хватающие воздух, — даже в грязи его цветок пленительно прекрасен. Грязь делает его только чище и белее, оттеняя красоту. Айни не должен умереть. А иначе он, Тсан, уйдёт вслед за ним. Куда угодно, даже в смерть.

Варкалис тем временем вскочил с пола и бросился рассматривать змею. «Ну надо же!» — услышал его возглас Тсан. Довольный и восхищённый возглас. Тело змеи до сих пор свивалось кольцами, конвульсивно и беспорядочно — и оттого зрелище убитой, но ещё шевелящейся гадины выглядело более мерзостно. Варкалис вернулся, взял лицо Айни в ладони, осторожно приоткрыл ему одно веко, второе, всмотрелся в глаза.

— Зрачки не сужаются, — пробормотал он, словно чему-то удивляясь. — Айни, светоч мой, как ты себя чувствуешь?

Тсан зажмурился. Варкалис произнёс ласковые слова так просто, мимоходом, будто уже давно говорил ими о любви. Жаль, что подобным образом никогда не будет позволено обратиться к Айни ему, Тсану. Он может лишь действиями доказать свою преданность и — да, любовь. Но никогда не сказать о ней вслух.

Голос Айни был слаб, но внятен.

— Мне страшно. И жарко. Я будто горю.

— Замечательно, — невпопад ответил Варкалис. Сейчас он выглядел… почти сумасшедшим, настолько казался удивлён. — Должно быть, это твоё тело борется с токсином. Невероятное везение…

— Токсин?..

— Тебя укусила южная императорская гадюка. Её яд убивает обычного человека, здорового мужчину, за минуту. А ты до сих пор жив.

— Гадюка? — переспросил Айни.

Тсан поднял голову, остановившись. Кровь из ранки больше не текла. Взрезанная лезвием кожа казалась обескровленной и — да, очень горячей. Она будто бы разогревалась каждую секунду всё сильнее.

— Айни будет жить? — напрямик спросил он Варкалиса.

Тот не ответил. Промолчал, закусив губу. Тсан схватил его за руку и совершенно неуважительно с силой тряхнул. И только тогда Варкалис посмотрел на него с таким видом, будто только что проснулся.

— Я на это надеюсь, — ответил он. — Если кровь Айни действительно наполовину не принадлежит к нашему миру, то и токсин не будет действовать на него так, как…

Айни перебил его, жалобно простонав:

— Жарко! — и схватился за ворот платья, глухого и застёгнутого под самым подбородком. Увы, благодаря стараниям дворцовых портних, теперь иных платьев в гардеробе Айни и не водилось.

— Потерпи, мой хороший, — пробормотал Варкалис и куда-то отбежал. И вернулся почти сразу со смоченным холодной водой платком. Айни протяжно простонал, когда его пылающей кожи коснулась прохладная ткань.

— Так хорошо, — прошептал он, прикрывая глаза.

— Что происходит? — спросил Тсан. — Как ещё можно помочь?

— Пока не понимаю, — ответил Варкалис. — Я всё-таки не лекарь. Хотя не думаю, что у нас в столице сейчас нашёлся бы лекарь, занимающийся проблемами клеточной совместимости существ с разным геномом, — он прервал себя и посмотрел на Тсана внезапно острым взглядом. — Укус змеи вызвал повышенную возбудимость тканей. Айни сейчас необходим покой и наше присутствие.

— Хорошо, — ответил Тсан, мало что поняв. Почему-то укус змеи не убил Айни. Однако малая толика яда всё же по-своему повлияла на него. — Я сделаю всё, что нужно.

— Тогда отнесём его в нашу спальню, — предложил Варкалис.

Слуге, что стоял неподалёку от купален, Варкалис приказал их не беспокоить, потому что его жене стало жарко во время омовения. Что? Ужин? Нет, пока не нужен. Послать за доктором? Ни к чему. А что в таком случае доложить матушке? Тсан прошёл мимо, неся слабо шевелящегося Айни на своих руках. Он казался таким лёгким, таким воздушным, будто вот-вот просочится сквозь пальцы. Тяжело дышащий Айни, с горящими глазами и лихорадочно покрасневшими щеками, горячей рукой держащий его за шею.

***

— Не уходи, — простонал Айни, хватая Тсана за руку. — Тебе нельзя уходить, ты мой защитник… И мой друг. Тсан…

Он замешкался, почти со страхом взглянул в глаза Варкалиса, опасаясь увидеть в них гнев и ярость оскорблённого, ревнующего супруга. Но встретил в них только странное спокойствие. Кажется, Варкалис ждал, какое решение он примет, что сделает. Уйдёт или останется.