Время шаманов. Сны, дороги, иллюзии

Я честно ответил, что солгал ей насчёт своих планов, как она правильно догадалась тогда. Мы прогулочным шагом вместе пошли по набережной. Острый скальный гребень в месте слияния Малого и Большого Енисея в километре впереди был похож на хребет окаменевшего динозавра, опустившего хвост в воду, коричневые пласты слагающих его горных пород стояли почти вертикально. Вода в реке цветом напоминала лазурит, по ней расходились пенные волны от прошедшего вверх по течению катера.

– Не знаю, что и делать-то дальше, – сказал я после недолгого молчания, когда мы поравнялись со знаком, установленным на набережной. Десятиметровая трёхгранная стела с бетонным земным шаром в основании, водружённая на кубической формы постамент с надписью «Центр Азии», была похожа на старинный русский штык огромного размера и производила удручающее впечатление.

Олчеймаа пристально посмотрела на меня и спросила:

– Почему не знаешь? Расскажи.

– Я расскажу, только, пожалуйста, ты не смейся и не думай, что я сумасшедший…

И, не зная сам, по какой причине, я рассказал Олчеймаа, почему, взяв отпуск, я приехал именно сюда.

Внимательно выслушав меня, она сказала задумчиво:

– Мне бы и в голову не пришло над тобой смеяться, здесь, в Туве, таким историям не удивляются. Откуда ты приехал?

Я сказал, и она с сомнением произнесла:

– А разве там…, – и прервав сама себя на полуслове, сказала с улыбкой: – Хотя нет... Давай ещё немножко пройдёмся по городу.

Мы медленно шли по тенистой аллее в сторону центра города. Молодые мамы с маленькими детьми, спасаясь от висящей неистребимой жары, сидели на деревянных скамеечках в тени больших тополей, стволы которых были побелены извёсткой на высоту метра от земли. Звонкие голоса детей разносились в дрожащем от жары воздухе.

Олчеймаа молчала, её взгляд, только что ясный и приветливый, был словно направлен внутрь, она как будто сосредоточилась на решении какой-то трудной задачи. Мы прошли мимо уличных торговцев, продававших разложенные на картонных коробках пучки зелёных веток какого-то растения, мимо лавки, в которой продавались всевозможные буддистские амулеты – подвески с изображением знаков восточного календаря, отлитые из тёмно-жёлтого металла статуэтки будд и бодхисаттв, а также их изображения на кусочках картона размером с ладонь. Отдельно висели чётки, сделанные из ароматного горного можжевельника, южной сливы, дуба и из полудрагоценных камней – тёмно-зелёного, с чёрными вкраплениями нефрита, коричневой с чёрными полосками яшмы, блестящего полированного чёрного гематита, насыщенно-сиреневого чараита. Несколько молодых парней, расположившихся на траве в сквере неподалёку, проводили нас нетрезвыми взглядами. Маленький мальчик шёл по аллее, размазывая по щекам слёзы и всхлипывая. Порывшись в карманах, я нашёл карамельку в яркой обёртке и протянул ему. Он недоверчиво посмотрел на меня, взял конфету, прошептал «Спасибо» и улыбнулся. Улыбка его была ясной, во рту не хватало нескольких молочных зубов. Олчеймаа тоже улыбнулась и, повернувшись ко мне, сказала уверенно:

– Ты должен посетить одного человека… Но ты не обязан это делать, понимаешь?

– Понимаю, но не очень, – пробормотал я, глядя вслед удалявшемуся мальчику, который побежал вприпрыжку. – Должен, но не обязан… необходимо и достаточно…

Она сверкнула на меня своими цветными глазами так, что я в одну секунду пожалел о своих словах и поспешно сказал:

– Извини, пожалуйста, я сегодня немного растерян, поэтому, наверное, говорю лишнее.

– Если ты не сможешь рассказать о себе этому человеку коротко и ясно, удачи тебе не будет, – сказала Олчеймаа серьёзным тоном, глядя мне в глаза.

От её взгляда стало неуютно, мне показалось, что на улице мгновенно потемнело. Бросив взгляд на небо, я увидел, что и в самом деле солнце закрыто маленьким пушистым облачком.

Я заверил её, что никому не собираюсь лгать, и Олчеймаа, видимо, поверив мне, стала говорить, медленно подбирая слова:

– В сложной жизненной ситуации у нас в Туве принято советоваться с людьми, которые знают жизнь настолько глубоко, что могут показать верное направление жизни каждому обратившемуся к ним человеку. Эта традиция очень древняя, настолько древняя, что, наверное, никто сейчас не сможет сказать, когда она родилась. Может быть, ей пять или десять или уже даже сто тысяч лет…, – и после небольшой паузы произнесла негромко: – я думаю, тебе нужно посоветоваться с шаманом…

Она снова посмотрела мне в глаза, видимо, ожидая какой-то реакции с моей стороны, но я молчал, не зная, что сказать, и она продолжила:

– …ты должен встретиться с шаманом, но не простым, а с главным, верховным шаманом Тувы.