Время шаманов. Сны, дороги, иллюзии

Чимеккей, сделав небольшую паузу, ответил:

– Я хотел вам наглядно продемонстрировать, что жизнь это понятие гораздо более многообразное, чем вы себе можете представить. Я позвал его, но, – тут он улыбнулся немного смущённо, – я и представить себе не мог таких последствий. Остаётся только надеяться, что он не причинит несчастья людям… А мы живём ради людей… Ради их счастья.

Чимеккей, как мне показалось, с благоговением посмотрел на Олчеймаа, которая сидела рядом с ним, поджав колени к груди и положив на них подбородок, и сказал с доброй улыбкой, обращаясь к нам:

– Вот, например, Олчеймаа приносит счастье, радость и удачу всем, кто ей встречается на пути. И даже имя её означает именно это: счастье и благодать. Она дарит людям то, чего им по-настоящему не хватает…

Задумчиво глядя на колеблющийся язычок свечного пламени своими разноцветными глазами, Олчеймаа негромко сказала:

– В этом мире множество разных дорог, множество разных религий. Но из всех религий мира я выбрала одну: религию любви. И нет в мире ничего, что могло бы это изменить…

Я ещё долго лежал, слушая, как дождевые капли барабанят по туго натянутой ткани палаточного тента, пока не провалился в сон без сновидений.

***

Жёлтые лучи утреннего солнца освещали вершины окрестных гор, не проникая в спящую ещё долину, в которой было свежо и прохладно. Трава и невысокие кусты, покрытые бесчисленными сверкающими бисеринками росы, выглядели мокрыми и печальными. На небе не было ни одного облачка. Мы с Иваном сидели на небольшом скальном выступе выше по склону горы от нашего лагеря, наблюдая, как резкие тени, отбрасываемые горными вершинами, медленно соскальзывают вниз по противоположной стороне ущелья, словно убегая от лучей восходящего солнца.

Те участки земли, которых касались тёплые, но ещё не жаркие лучи, мгновенно оживали, с них начинал доноситься громкий треск крыльев похожих на кузнечиков насекомых, а роса с поверхности узких ивовых листьев и невысоких трав испарялась за считанные секунды. Словно тёплая рука гладила сонное лицо долины, пробуждая её ото сна.

Один из массы больших кузнечиков выпорхнул из густой травы и, медленно перелетая с места на место, приблизился к тому выступу, где сидели мы с Иваном. Мы с интересом наблюдали, как насекомое, громко треща крыльями, неуклюже перепрыгивает с одного камня на другой, а в какой-то момент оно вспорхнуло вертикально вверх и зависло в воздухе в метре от наших лиц. Мы вздрогнули от неожиданности и, разглядев его поближе, хором ахнули – прямо перед нашими лицами, часто-часто взмахивая лёгкими крылышками, порхала миниатюрная птичка размером с пол-ладони. Она разглядывала нас своими маленькими круглыми глазками с неменьшим любопытством, чем мы – её. Повисев возле нас несколько секунд и, как видно, вдоволь наглядевшись, она издала короткую трель и стремительным броском унеслась в зелёные заросли.

Мы с Иваном переглянулись и, спрыгнув с выступа, так быстро, насколько позволял рельеф склона, помчались к палатке. На ходу Иван сказал мне:

– Ох, ещё не хватало нам галлюцинаций наяву!

Он на секунду притормозил и, заглядывая мне в глаза, спросил:

– Ты ведь тоже видел, а?

Я подтвердил с некоторой долей неуверенности, что и в самом деле мне почудилось, что одно из насекомых внезапно превратилось в птицу, либо же мы спросонья приняли птичку за насекомое, либо же там были и птица, и насекомое вместе, но показывались они попеременно. Я излагал свои мысли так долго, что окончательно запутался в них и умолк.

У палатки уже царило оживление. Кирилл и Ника собирали рюкзак, складывая в него пластиковые бутылки с водой и продукты. Чимеккей стоял возле берёзы, разглядывая окружающий пейзаж, Увидев, что мы запыхались, мчась со всех ног, он засмеялся и сказал:

– Словно черти за вами гонялись! Однако, вам сейчас нужно будет идти, – добавил он, всматриваясь в высокое ясное небо. – Идите вон за ту гору, там есть ещё одно ущелье и упражняйтесь там, развивайте свои голоса. А мы с Олчеймаа должны остаться здесь.

Он махнул рукой в направлении невысокой пологой горы в конце нашей долины, напомнив нам, чтобы мы не забыли положить по камешку в каждую из небольших куч камней, разбросанных вдоль узкой горной тропы. Мы уже знали, что эти кучки камней, оваа, располагались на особых местах, и каждый проходящий мимо человек дополнял их своим, принесённым снизу камнем, тем самым увеличивая их высоту. Некоторые оваа насчитывали уже многие тысячи камней, и моё воображение каждый раз вспыхивало, когда я представлял себе тех людей, который были здесь до меня.

Оставив Чимеккея и Олчеймаа возле палатки, мы двинулись вверх по узкой тропе, которая примерно через два часа пути привела нас к невысокому перевалу, отмеченному большим оваа, в вершине которого был закреплён верёвочными растяжками толстый двухметровый шест с привязанными к нему разноцветными ленточками. У подножия шеста стояла металлическая тарелка, заполненная мелкими деньгами.