Время шинигами

– Не смеши меня, – сказал он, – как я уже говорил…

– Я больше не хочу, чтобы ты здесь оставался.

Наконец Цукуёми умолк. Он нахмурился, будто пытаясь взломать шифр.

– Рэн, я понимаю, что ты тревожишься из-за предстоящей битвы, но, как я объяснял тебе раньше, я здесь, чтобы защитить тебя.

– Что ж, тебе это не удалось, – сказала я.

Он вздрогнул.

– То, что произошло с мечом Сусаноо, – вряд ли моя вина.

Я сделала глубокий вдох.

– Единственная причина, по которой я так долго тебя терпела, – это то, что ты напоминал мне Хиро, – произнесла я.

Цукуёми застыл. Его стоическое выражение изменило ему лишь на мгновение, но мне тут же захотелось упасть на колени и сказать ему, что все это – неправда. Он покачал головой, и его лицо сгладилось.

– Я понял это еще по прибытии, – произнес он. – Но, разумеется, теперь ты во мне его не видишь.

– Ты прав, – согласилась я. – Не вижу.

Цукуёми улыбнулся:

– Тогда…

– Потому что Хиро был лучше тебя.

Его улыбка медленно погасла. Мои слова повисли в леденящей тишине. Из комнаты будто высосали весь воздух.

– Что? – мягко спросил он.

Я заставила себя смотреть ему прямо в глаза. Так я всегда говорила с людьми, забирая их души. Я не должна была показать ни эмоций, ни совести – ничего, кроме безжалостной руки Смерти и ее тьмы. Я представила Цукуёми мертвым на берегу Иокогамы, косу Айви, вспарывающую его горло, его кровь, стекающую в океан, то, как его звездные глаза гаснут навеки. Это дало мне сил продолжить говорить.

– Хиро был сильным, – сказала я. – А ты – трус, который прячется за маской благопристойности.

Цукуёми покачал головой.

– Рэн, почему ты…

– Тебе до него далеко. Я наконец-то поняла это.

Цукуёми совершенно окаменел. Я бы даже подумала, что он застыл во времени, если бы не слышала биение его сердца.

– Ты не это имеешь в виду, – возразил он.

– Именно это.

– Рэн, пожалуйста…

– Ненавижу, когда меня умоляют! – рявкнула я. Что ж, по крайней мере, хоть одна капля правды. «Пожалуйста, просто уходи, – подумала я. – Просто уйди, сохранив достоинство».

Цукуёми не двигался, и на несколько ужасных мгновений я представила, что мне придется прогнать его силой. Но затем он мягко положил кисти на стол и встал.

– Как пожелаешь, – прошептал он.

У меня в горле пересохло. Я с трудом сдерживала слезы, только теперь осознав, как сильно хочу, чтобы он продолжил спорить со мной и бороться за меня. Но я была чересчур жестока и просила слишком многого.

Я думала, что он выскочит из зала как можно скорее и это будут его последние слова, но у двери он остановился.

«А вот и та часть, в которой он говорит мне, что я чудовище, – подумала я. – Пожалуйста, сделай мне больно. Я этого заслуживаю».

– Знаешь, сначала я не думал, что ты сможешь стать настоящей богиней, – сказал он. – Ты горевала и любила, как человек. Но теперь я вижу, что ошибался. Ты такая же упрямая и глупая, как и все мы, и твои ошибки разрушат не только твою жизнь. Они разрушат весь мир.

Он отвернулся и исчез в темном коридоре.

«Вот что такое любовь», – подумала я, падая на колени. Вот истина, которой никогда не понять Эмброузу: любовь становится настоящей только тогда, когда перестает быть легкой. Подобно Смерти, времени и тьме, она требует расплаты, и я отдам ей все, что у меня осталось.

Глава 22

Я сидела на берегу Иокогамы, держа на коленях катану, а Тамамо-но Маэ устроилась рядом со мной. С противоположных сторон неба за нами в насмешливой тишине наблюдали полуденное солнце и бледный призрак луны. Возможно, они оба просто заблаговременно заняли места в первом ряду, чтобы посмотреть мою казнь.

Десять лет назад я сошла на эти берега, чтобы начать новую жизнь. Тогда все казалось таким новым, странным и красивым. Я вспомнила, как прощалась с Лондоном, когда убегала от Айви. Теперь же я прощаюсь с Японией и всем миром.

Но я не попрощалась с Нивеном.

Это было правильно, но, когда я думала о нем, мне все равно приходилось закрывать глаза и замедлять дыхание. Мне и без того было трудно притвориться холодной и бесчувственной, когда я отослала Цукуёми. Я не смогла бы навсегда попрощаться с Нивеном, не упав в слезах на колени. Увидь он меня такой, он понял бы: что-то не так – и тогда ничто не смогло бы удержать его в Ёми, даже чары.

Я пыталась вспомнить последнее, что ему сказала, но мои воспоминания о вчерашнем дне были будто подернуты туманом. Я надеялась, что это были какие-то добрые и важные слова, но сомневалась. Мы с Нивеном редко предавались глупым человеческим проявлениям любви. В жизнях, растянутых на тысячелетие, слова часто ничего не значат. Мы и без слов знали, что было истинным. По крайней мере, я надеялась, что Нивен знал это и однажды простит меня.

Я молилась, чтобы Цукуёми оказался прав насчет прибытия Айви в Иокогаму. Но даже если это не так, у жнецов были глаза повсюду, а я больше не пряталась. Скоро она придет за мной.

Ёкай лежала на моем плече. Мы ждали на песке уже, казалось, несколько часов, но к берегу не пришвартовался ни один корабль.