Время шинигами

Нивен поджал губы, но все же вытащил из складок одежды часы Айви и бросил их на песок перед ней. Она нырнула за ними, словно дикий зверь за объедками, и стала баюкать их в ладонях. На мгновение бросила на меня взгляд красных от лопнувших сосудов глаз, а затем отвернулась и поползла прочь. Прежде, чем я успела моргнуть, она кинулась в замороженное время и исчезла в ночи.

– Рэн, – прошептал Нивен, – что ты…

– Больше она нас не побеспокоит, – попыталась утешить я его. – Я заставила ее пообещать.

Нивен рассмеялся и покачал головой.

– Я знаю тебя дольше всех, но, кажется, все еще не могу предсказать твои поступки.

Цукуёми выглядел так, будто его ударили.

– Не ожидал от тебя такого милосердия, – признался он.

– Это чисто личный интерес, поверь мне, – пыталась объяснить я, смывая с рук тьму в океане. – Быть богиней смерти в одной стране для меня более чем достаточно.

Цукуёми улыбнулся, но тут же вернул лицу серьезное выражение и обратился к луне. Фунаюрэй уплывали прочь, над водой разносились их радостные крики.

Рюто лениво кружил над океаном. Эмброуз смотрел на нас с серым лицом.

Затем, оставаясь далеко в море, он заговорил. Человек никогда не уловил бы это тихое блеклое слово, но я услышала его со всей отчетливостью.

– Прости, – сказал он.

Затем рюто развернулся в воздухе и погнался за фунаюрэй. Две ярко-голубые звезды ёкаев все уменьшались и уменьшались в ночи.

Мой отец должен был за многое искупить свою вину, поэтому я не была уверена, за что именно он сейчас извинился. Время для покаяния он выбрал странное – сразу после того, как впервые в жизни помог мне. Нивен какое-то время смотрел на пустой горизонт, где исчез Эмброуз, а затем закрыл глаза и отвернулся.

– Пойдем, Микудзумэ, – сказал он, махнув ёкаю.

Но Тамамо-но Маэ была сильно занята, любуясь воткнутой в песок катаной Идзанами: она с благоговением рассматривала ее безупречную остроту.

– Осторожнее, – предупредила я, протягивая ёкаю руку, чтобы она вернула мне клинок.

Какое-то мгновение она не шевелилась, наблюдая, как лунный свет мерцает на полированной поверхности катаны. А потом повернулась ко мне, сжала рукоять крепче и вонзила меч мне в живот.

Глава 25

Жар растекался по животу, обжигая и распространяясь шире. Лезвие, такое острое, что смогло убить саму Идзанами, пронзило меня насквозь – и ниже пояса у меня все онемело. Ноги подкосились. Я схватилась за лезвие пальцами, чтобы вытащить его, но от этого на них только появились глубокие порезы, потому что я дрожала не переставая. Крови было много – горячая река обжигала ноги и окрашивала песок в красный цвет.

Такая смерть была медленной и мучительной. Я всегда сразу пронзала сердце, чтобы оборвать жизнь побыстрее, но Тамамо-но Маэ прицелилась намного ниже, желая заставить меня медленно истечь кровью.

Нивен схватил ёкая за воротник кимоно и швырнул на землю с такой силой, что ее худое тело оставило на мокром песке выемку. Она попыталась сесть, но Нивен сжал ее запястья – и ее кости громко хрустнули.

Я упала на руки. Кровь забулькала в горле и потекла по губам, как будто где-то внутри открылся кран. Цукуёми опустился рядом со мной, лихорадочно маша руками, будто боялся, что от его прикосновения я разобьюсь на части. Он что-то бормотал, но его слова не имели ни формы, ни смысла из-за звука моего бешеного сердцебиения, прерывистого дыхания и судорог мышц живота, сжимающихся и дергающихся вокруг пронзившего их инородного предмета.

– Зачем ты это сделала? – проревел Нивен, вдавливая Тамамо-но Маэ в песок, и язык Смерти отбросил волны далеко в море и поднял яростный соленый ветер. – Тебе же нравится Рэн! Ты сказала мне, что хочешь помочь ей. Ты с-сказала…

Ёкай внезапно перекатилась на Нивена, как будто он вообще ничего не весил, и отправила их обоих в тень, обхватив его горло своими тонкими руками.

Я поползла вперед, несмотря на то что это движение вгоняло катану все глубже, а изо рта хлынуло больше крови. Цукуёми попытался остановить меня, но я махнула ему дрожащей рукой, забрызгав кровью его лицо и идеально белое кимоно.

– Конечно, мне нравится Рэн, – сказала ёкай таким же мелодичным голосом, что и обычно, несмотря на то что ее одежда была запачкана кровью, а одна рука сжимала горло моего брата. – И я уже помогла ей. – Она махнула на красное море, на качающиеся на волнах трупы Высших жнецов, как будто это было ее величайшей заслугой. – Я даже подарила ей чуму, чтобы сделать ее сильнее. Разве не этого жаждут все божества cмерти?

Она с ухмылкой повернулась ко мне, будто ожидала похвалы.

Кровь скапливалась у меня во рту, капала на песок.

«Какая же я дура», – думала я. Сотни лет назад Тамамо-но Маэ заразила императора Тоба странной болезнью. Она убивала детей по всей Японии, крадя их из колыбелей под покровом ночи. Ни время, ни пространство не могли ограничить ее сокрушительную силу. Конечно, заразить Японию чумой для нее было проще простого.

– Я даже зачаровала твоего трусливого папочку, чтобы он привел для тебя рюто, – призналась она. – Разве это не помощь?