Время шинигами

Дыхание Айви сбилось. Тяжелые шаги приближались. Сверху что-то засвистело, словно по небу захлопали крылья. Айви вскрикнула. Я услышала отчетливый хруст и шепот внезапно хлынувшей крови, дождем льющейся на костяной ковер. Я сделала шажок назад, увеличив дистанцию между ею и собой. Я знала, что, когда монстры закончат с Айви, они наверняка займутся и мной, но я все еще чувствовала твердую землю своего двора и была уверена, что, если они подберутся слишком близко, смогу вытянуть себя отсюда.

– Я могу прикончить тебя быстро, если хочешь, – предложила я, и, как только вытащила кинжал, кости загудели.

Айви расщепляли на части, словно хворост для растопки, воздух увлажнился от крови, ее дыхание стало прерывистым. Я слышала, как рвутся ее сухожилия, как лопаются мягкие органы, как из них вытекает горячая кислота, как рвется, словно бумага, кожа. А поверх всего этого раздавались отрывистые крики Айви и звук, с которым она отчаянно царапала землю. Вдруг раздался резкий хлопок, и Айви ахнула, а звуки борьбы стали громче, словно она приблизилась ко мне. Горячее дыхание чудовища утихло: оно грызло нынешнюю Анку, посасывая ее мягкую плоть и выплевывая кости.

Рука Айви схватила меня за щиколотку, пропитав носок горячей кровью. Я не отпрянула, потому что знала, что она слишком слаба, чтобы причинить мне вред. Она будто тонула, но все равно тянулась к берегу.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Я сжала кинжал крепче, потом опустилась на колени и заставила ее прижаться спиной к земле. Лезвие легло на ее обнаженное горло. Она не сопротивлялась, просто обмякла в темноте, дрожа от холода.

Я так долго мечтала увидеть Айви такой, и вот наконец она оказалась в моих руках. Я впервые разглядела монстра в ее лице, и он был ужаснее любого ёкая. Я впервые услышала слово «полукровка», когда оно сорвалось с ее губ. Я впервые испугалась за жизнь Нивена, увидев ее злую улыбку.

«Убив ее, я унаследую ее королевство», – подумала я, и это осознание обвилось вокруг сердца цветущей лозой с острыми шипами и крепко его сжало. И жнецы, и шинигами всегда смотрели на меня свысока, теперь же я должна была ими править. Я способна была заставить всех жнецов заплатить сполна, лишить их всех титулов, упразднить Верховный совет и запереть их в мавзолеях, чтобы они обратились в прах.

Эта мысль пьянила, разливая по крови сладкий яд. Голос Идзанами кричал в венах: «Прикончи ее, прикончи ее, прикончи ее, накорми нас, расширь нашу империю».

Я подумала обо всех душах в Англии, которые могла бы поглотить, обо всех именах, которые горели бы перед моим взором, о том, что окажусь достаточно сильна, чтобы все изменить и в одиночку перемешивать планеты, о том, что мне больше никогда не придется ползти к другому божеству за помощью.

Кожа горела, а зубы впились в губу так сильно, что я прокусила ее, вдохнув соленый аромат брызнувшей крови. Я ожидала почувствовать восторг и ненасытную силу, как тогда, когда Хиро впервые попросил меня стать его богиней. Но вместо этого единственным, что я ощутила, была тошнота.

Я никогда не хотела быть Смертью. Я просто хотела быть кем-то.

Пусть даже этот кто-то был чудовищем, пожирающим сырые сердца, я хотела иметь имя, к которому можно было привязаться, что-то, способное приковать меня к тьме.

Но Рэн Скарборо – это уже кто-то. Рэн Скарборо была сильнее Айви, даже когда еще понятия не имела, кто она такая.

Я села и убрала клинок от горла Айви.

– Обещай мне на языке Смерти, что покинешь эту страну, никому не причинив вреда, и что ни один жнец никогда не вернется в Японию.

Айви судорожно вздохнула. Звук жевания за ее спиной замедлился. У чудовища в желудке заурчало, и оно изрыгнуло жгучий запах плоти. Оно все еще было голодно.

– Обещай мне сейчас – иначе я оставлю тебя здесь.

– Обещаю, – захныкала она, будто это слово из нее выдавили.

Я схватила ее за воротник как раз в тот миг, когда чудище с грохотом понеслось к нам. Но нас там уже не было: мы прорывались сквозь лотосовый пруд, смывший с нас горький привкус тьмы, и сквозь пласты каменистой земли – наверх.

Каждая песчинка под ладонями казалась острой, как игла, будто кожа была гладкой и свежей. Даже тусклый лунный свет на берегу стал мучением для глаз. Меня позвала Тамамо-но Маэ, а затем чьи-то руки поставили меня на ноги.

– Что произошло? – спросил Нивен.

Я потерла глаза, привыкая к свету. Цукуёми удерживал Айви, лежавшую у воды. Она была вымазана слюной и кровью, юбка – оторвана по колено, а ноги выглядели бледными и чистыми, будто только что отросли. С нас обеих стекала тьма, окрашивая воду в черный цвет.

– Отпусти ее, – велела я, пытаясь стереть с глаз непроглядную тьму.

Цукуёми удивился, но все же отпустил Айви и отступил. Она вскочила на ноги и тут же рухнула обратно.

– Мои часы, – пробормотала она, копаясь в песке, словно могла их там найти.

– Отдай ей, – попросила я Нивена.

– Но, Рэн…

– Просто сделай, как я прошу.