Время шинигами

– Расслабься, это не предложение руки и сердца, – произнесла я, похлопывая рукой по футону.

Цукуёми осторожно присел рядом со мной, словно моя кровать была сделана из тонкого льда, который мог расколоться под его весом.

– Хочу внести ясность, – начал он, со всей решительностью глядя только на свои ноги. – Я пришел сюда без непристойных мыслей.

– Какая жалость, – вздохнула я, не обращая внимания на то, что Цукуёми покраснел еще сильнее. – Тогда зачем же ты пришел?

– Я ждал, пока твой брат уснет, чтобы поговорить с тобой, – ответил он. – Ты солгала ему.

– Я в курсе, – сказала я, отворачиваясь.

– У нас и правда есть еще варианты, – продолжил он. – Ты же знаешь, что я могу связать жнецов лунным светом.

Я покачала головой.

– Они не придут ночью. Они знают, что шинигами умеют управлять светом и тьмой, поэтому не подарят нам такого преимущества.

Цукуёми вздохнул. На его глаза легла тень, словно луна медленно поворачивалась темной стороной, теряя свою обычную яркость.

– Ты устал, – заметила я.

Он зевнул, но тут же махнул рукой, будто отгоняя эту мысль.

– Все потому, что здесь нет лунного света. Я в порядке, мы должны…

– Ложись, – предложила я, приподнимая край одеяла.

Он посмотрел на меня настороженным взглядом.

– Рэн, я же сказал тебе, что не…

– Я не собираюсь тебя совращать. Просто ложись.

Мои слова, кажется, не вполне его убедили, но он все же скользнул под одеяло: усталость победила. Я махнула рукой и погасила свечи, погрузив комнату во тьму, а затем легла рядом с ним. Он лежал на спине, поэтому я положила голову ему на плечо, а руку – на грудь. Прижавшись к телу Цукуёми ухом, я слышала каждый удар его сердца, каждый вздох, наполнявший его легкие, бег крови по венам. Его тело казалось отдельной Вселенной.

– Ты ледяная, – сказал он, но не отстранился, а только обнял меня за плечи теплой рукой.

– Я хладнокровная.

Он сонно хмыкнул.

– Как черепаха?

– Скорее как змея.

– Ты ядовита? – спросил он с легкой улыбкой на губах, не открывая глаз.

– Есть только один способ узнать.

– Не кусай меня, – невнятно пробормотал он сквозь сон. – По крайней мере, не сейчас. Обсудим это попозже.

Я рассмеялась.

– Спи, Цукуёми, – сказала я, сгущая мрак еще на несколько тонов.

– Я не должен, – возразил он невнятно. – Нам нужно больше времени до… – Он замолчал, его мышцы расслабились.

– Не беспокойся об этом, – прошептала я. Я с этим справлюсь. Как-нибудь.

– …до солнечного затмения, – прошелестел он.

Эти слова прозвучали тихо и отдаленно, как будто он не собирался произносить их вслух. Но затем его сердцебиение замедлилось, дыхание выровнялось, и он наконец заснул.

«А это тут при чем?» – подумала я.

Я выскользнула из-под его руки и села.

«Ты можешь защитить его здесь, внизу, – прошептала из тьмы Идзанами. – На веки вечные. Ты знаешь, что ты должна сделать, Рэн».

Я подумала о своей свадебной церемонии, о священнике, пытавшемся влить в мой рот саке, чтобы навеки привязать меня к подземному миру. Всего одна капля, попавшая в рот Цукуёми, – и этого будет достаточно. Я могла бы оставить его, Нивена и ёкая здесь, внизу, навсегда, чтобы они были в безопасности.

Но Цукуёми принадлежал луне, а Нивен боялся темноты. Они остались бы живы, но что за жизнь это была бы?

«Скоро ни о какой жизни не будет и речи», – произнесла Идзанами.

Я стиснула зубы и встала, потом на цыпочках вышла в коридор. Как только я закрыла за собой дверь, зажгла все свечи, которые видела вокруг, – и голос Идзанами исчез из моего разума, словно я очнулась от кошмара.

Я вышла из западного крыла, стремясь оказаться подальше от всех спален, чтобы меня никто не услышал. Затем я сползла на пол и схватилась за волосы. Может быть, если я потяну достаточно сильно, то смогу выдавить из себя какие-нибудь идеи. Что угодно будет лучше, чем выйти против Айви и сотен ее жнецов с армией из четырех человек.

Я встала и снова зашагала, переполненная странным желанием идти до самого края земли. Коридор все удлинялся и удлинялся, фрески исчезали, сменяясь пустыми панелями, которые однажды тоже будут заполнены легендами. Скоро на этой тонкой бумаге будет написан мой собственный конец.

Я пнула одну из панелей, почему-то почти ожидая, что бумага причинит мне боль или оттолкнет, но она с легкостью порвалась, и на ее месте осталась зияющая дыра, через которую было видно темную комнату. Я пнула еще одну панель – и звук рвущейся бумаги принес мне огромное удовлетворение. Быть может, уничтожив остальные панели в этом коридоре, я смогу остановить время – и будущее никогда не наступит?