Время Сомнамбул (СИ)

- Эй! - крикнул он шагов за десять. - Есть кто живой?

Через минуту появился тщедушный охранник с автоматом наперевес.

- Чё тебе?

- А где твой напарник? - узнал его священник. - Тот, который собак пристрелил?

- Зачем он понадобился? - В голосе прозвучала настороженность. - Чтобы и тебя пристрелил?

Тщедушный охранник попробовал усмехнуться.

- Да так, решил проведать.

- Ах, проведать, тогда давай, топай, нет его.

- С ним что-то случилось?

- А тебе какой дело? - На мгновенье голос охранника дрогнул. - Говорю, убирайся отсюда.

- Ты что, меня боишься?

- Я - тебя? - Охранник снял автомат с предохранителя. - Тоже напугал, дам очередь, и нет тебя!

Он скривился в ухмылке, а у самого руки ходили ходуном, и палец так и плясал на спусковом крючке. Решив не испытывать судьбу, священник медленно развернулся. Дверь в его лачугу была распахнута, и солнце лежало на полу косой трапецией. Священник захлопнул дверь за собой.

- А того охранника, с наглыми глазами, похоже, подкосило, - сказал он дремавшему на постели учителю, едва сдержавшись, чтобы не добавить: "Божья кара".

За него это сделал учитель.

- Да что вы говорите! - встрепенулся он, приподнимаясь на локте. - Получил по заслугам, не жалко. Значит, скоро с нами окажется. Можно и счёты свести, как думаете?

- Разве это что-то изменит? Да он уже и не поймёт.

- Вы правы, это я к слову. - Учитель почесал затылок. - Значит, болезнь бушует и за забором. Готовьтесь, святой отец.

- К чему? И не называйте меня, пожалуйста, так.

- Ладно, ладно. Полагаю, стена скоро рухнет. Она стала бессмысленной, и охранники побегут, как крысы. Весь город будет принадлежать сомнамбулам. Вот увидите!

Вскочив, учитель, щёлкнул пальцами, выражая уверенность.

Ближайшая неделя подтвердила его правоту.

В городе уже полным ходом шла вакханалия. Спиртное, которое доставали, где только могли, развязывало языки.

- А что терять, хоть напьёмся напоследок.

- Да, теперь всех накроет. А начальство, вот увидите, на вертолётах смоется.

- Как пить дать! Надо бы мэра с его людьми в лагерь отправить, пока не поздно.

- В лагерь? А кому его охранять? Солдаты-то разбежались. Там одни "изолированные". Теперь уже и не "изолированные". - Раздавался пьяный смех. - Короче, они не сегодня-завтра сюда пожалуют. Ждите.

Все в ужасе замолкали.

Но некоторые, случалось, куражились.

- Скорей бы уж, что ли. Надоело умирать от страха.

Но сами втайне надеялись, что проскочат, что болезнь каким-то чудом обойдёт их стороной. Разливали ещё вина и спьяну цеплялись за соломинку.

- А, может, проспиртоваться насквозь, тогда и вирус не возьмёт?

- Ага, не возьмёт! Неклясов уж на что был пропойца, а заболел первым. Нет, все тут сгинем, помяните моё слово.

Горе, которое не с кем разделить, горе вдвойне, а радость, которой нельзя поделиться, не радость. В этом смысле учителю со священником повезло. Наблюдая бродивших по берегу сомнамбул, учитель вспоминал город до их нашествия, свою прошлую жизнь, которая здесь, в лагере, казалось бесконечно далёкой. На его отдельные, не связанные замечания, священник рассеянно кивал.

- Слушайте, а может, их просто загипнотизировали? - без всякой связи с предыдущим вернулся он к их старому разговору. - Просто внушили быть такими, какие они есть? Как это делает школа, церковь или телевизор? - Священник хмыкнул. - Нет, я серьёзно, может, им в состоянии транса так хорошо, что они не хотят возвращаться? А и в самом деле, что они здесь увидят - скучную работу, серые будни, надоевшее до чёртиков представление о времени, которое олицетворяет будильник, и пространство, сделанное из тесной квартирки, лифта и дороги на службу. Недаром, Шопенгауэр считал, что у сомнамбул раскрепощается воображение, позволяющее воспринимать "вещи в себе" непосредственно, как это бывает у художников.

Учитель поднял плоскую гальку и плашмя бросил в океан.

- Э, опять вы за своё! - Священник вспомнил их беседу. - Повторяю, это бред чистой воды. Изменённое сознание... Тьфу! Поместите сюда на денёк вашего Шопенгауэра, сразу бы одумался. Ох, ты боже мой, болтать легко, когда сыт, а без скучной, как вы выразились, работы, давно бы все вымерли. И вообще, отстаньте вы со своим Шопенгауэром, мне ещё еду готовить.

Учитель насупился. Набрав в горку камней, стал швырять их один за другим в воду, наблюдая, как они прыгают по волнам, прежде чем затонуть. Это напоминало ему человеческую гонку, бег с препятствиями, бессмысленные скачки. До вечера он хранил молчание, но к ночи не выдержал.

- Вы, конечно, правы, какие из них художники. Обыкновенные безумцы.

В священнике проснулся христианин.

- Но разве они виноваты? Так распорядилась судьба.

- Судьба, - эхом повторил учитель. - Знать бы ещё, что это такое.

Он прислонился через кулак к оконному стеклу, и долго смотрел в непролазную тьму.

- Вы бы ложились, сейчас охранники свет погасят.