Время созидать

В одно жаркое утро, когда Арон пытался научить мелкую адрийской грамоте – мелкая не поддавалась его попыткам и, хотя и сидела смирно, учиться вовсе не желала – мама, проводив Саадара на службу, сказала:

– Хочешь прогуляться?

– Куда? – Арон отобрал у Марлы грифельную табличку, на которой она чертила мелом кривые загогулины.

Мама не ответила, улыбнулась только:

– Тебе понравится!

– И мелкую возьмем? – Бросать Марлу одну он бы не стал.

– Только поторопись, иначе обратно придется идти по самой жаре.

Арона и уговаривать не пришлось! Мгновенно натянул башмаки и рубашку, налил воды из бочки в бурдюк, сунул в мешок. Мама, глядя на него, только довольно кивнула.

Дорога вела в центр – и горячее, жгучее, как солнце, любопытство мучило Арона. Ну же, что там, что? Может, ответ на его вопрос?..

Они перешли реку по мосту и оказались в районе Нии-Нера, на набережной Университета, но мимо красно-белого высокого здания с башенкой прошли не останавливаясь. Потом – вверх по небольшой улочке, обсаженной с двух сторон пальмами, навстречу попадались студенты в мантиях и просто какой-то развеселый с виду люд.

Внутри что-то натягивалось от предвкушения.

Они прошли через высоченные ворота в парк, совсем пустой. Клумбы и дорожки загибались в разных направлениях, а впереди торчало высокое здание со шпилем, белое с золотым. Мама остановилась, не подходя к нему. Арон огорченно вздохнул, пытаясь поймать выскользнувшую влажную ладошку Марлы, которая даже не хныкала дорогой и вообще вела себя как рыбина. Ну неужели мама хотела ему только это здание показать?..

– Хочешь побегать? – рассеянно спросил он. Марла кивнула неуверенно, потом присела перед какой-то клумбой.

– Что это за место? – Он обернулся к маме.

Мама указала на вход в здание, над которым были скрещены два золотых якоря.

И Арон вдруг сообразил, ну конечно! Ведь и клумбы, и дорожки образовали совершенно определенный рисунок!

Еще не веря, он затаил дыхание. И в жарком сухом воздухе мамин голос звучал очень четко:

– Мореходная школа. В ней готовят офицеров флота.

Арон покатал на языке эти слова – они были хвойными, прохладными, солеными. Повторил про себя, восхищенно всматриваясь в длинный ряд одинаковых окон. Там – аудитории? Классы? Там – карты, и глобусы, и секстанты, и астролябии, и таблицы широт? Там могут научить ходить под парусом при встречном ветре, определять глубину лотом, бить из пушек по врагам, набирать самую высокую скорость, огибать коварные мели и рифы, узнавать по звездам путь!

– О… – только и сказал он.

Мамина рука легла на плечо.

– Если хочешь, ты можешь пойти в море. Скоро тебе тринадцать, и тебя возьмут юнгой. На какое-нибудь хорошее судно – или на то, какое ты сам выберешь. Или… – Мама помолчала, а Арон перестал дышать от волнения. – Ты можешь попробовать выдержать экзамен сюда. Конечно, сейчас тебя в нее не возьмут…

Мама дала ему выбирать? Арон аж рот раскрыл. И стоял, наверное, как сова, таращился на мореходную школу. И думал о море, о большом галеоне, на который может наняться – хоть сейчас! – ну или когда рука до конца заживет. Пальцы жгло, как от магии, но никакой магии не было, ни капельки, это было что-то другое, предвкушение огромного и интересного чего-то, что совсем скоро произойдет с ним.

– Я подожду! – твердо сказал он. – Сколько надо подожду! И сдам экзамены.

– До будущей осени? – Мама чуть улыбнулась. – Вытерпишь?

– Обязательно!

– Что ж, нужно только выдержать экзамен по географии и математике, ну и написать сочинение. Как думаешь, справишься?

Арон мысленно прикинул, сможет ли. Шанс был невелик… но он постарается!

Два скрещенных якоря сверкали золотым нестерпимо, горели, как свет маяка в темной ночи. Арон немного покусал губы, а потом уверенно, без колебаний заявил:

– Еще бы!

26

Все места у окон, выходящих на проспект нир-Тэно, были раскуплены загодя, и теперь из них высовывались целые гроздья голов, а счастливчики топтались на балконах, залезали на крыши, на пальмы и даже на печные трубы, орали оттуда песни – наверняка не самого пристойного содержания! – и Тильда не могла поручиться, что какой-нибудь из этих балконов не провалится под своим весом прямо на толпу на улицах, которая все прибывала; она сгущалась, как сгущаются над городом аспидные тучи в ожидании грозы.

В этой живой, плотной, кричащей, смеющейся толпе, в ее разноголосице и сумятице постоянно завихрялись водовороты веселья вокруг потешных балаганов, циркачей, зингаро, кто-то подталкивал в бок, наступал на ноги. Тильда крепко держала руки сына и Марлы, и Арон – вот уж удивительно! – даже не сопротивлялся этому. А ее собственным якорем в этом море был Саадар.

– Едут! – прошлось над толпой, и, умноженное тысячекратно, это слово сорвало голубей с карнизов и коньков крыш.

– Едут! – эхом повторили головы в окнах, мальчишки на высоких дымоходах, и – кажется, весь город выдохнул это слово в едином порыве.