Время святого равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. События и люди

Добрыня был в гневе и гнев этот не прошел даже тогда, когда Полоцк был взят штурмом. Новгородский посадник стал инициатором чудовищного погрома, устроенного в захваченном городе и, в частности, уничтожения всей местной княжеской семьи за исключением Рогнеды. Оскорбительность доносится до нас спустя века через первую часть ответа Рогнеды: «Не хочу разуть робичича». Надо полагать, не Рогнеда принимала решение, а ее отец и братья. Очевидно их сильно привлекала перспектива Полоцка после брака Рогнеды с Ярополком. Очевидно, они были уверены в том, что в случае войны с Новгородом им будет оказана мощная и действенная поддержка Киева. Быть может, и даже скорее всего, Добрыне было сказано, что Рогнеда уже невеста Ярополка, и тем было показано, чью сторону будет держать Полоцк. Этим же, кстати, было показано и «уязвимое положение» Владимира в клане Рюриковичей. Вольно или невольно, но полочане противопоставляли Ярополка Владимиру, уничижая последнего, как «незаконного». Дерзость и откровенность князя Рогволда свидетельствует, что полочане ощущали прочность своего положения: эта прочность, очевидно, питалась иллюзиями относительно Ярополка и своего статуса как ближайшего союзника Киева, а также незнанием истинного положения вещей об уже сформировавшейся и готовой к немедленной войне оппозиции языческих окраин. Скорее всего, князь Рогволд, открывая имевшиеся на его руках «козыри», полагал, что такая информация должна была удержать новгородцев от похода на Полоцкое княжество[32]. Случилось же обратное. Фактически, отказ от брака Рогнеды с Владимиром Святославичем стал «казус-белли» – война началась немедленно, и Полоцк увидел под своими стенами новгородское войско с варяжской дружиной, которой предстояло впервые проявить себя и показать, что она не зря получает серебро.

Киев не пришел на помощь Полоцку. Да и не мог придти, так как все происходило неожиданно и в стремительном темпе. Скорее всего, в Киеве узнали о нападении на Полоцк уже после того, как на берегах Западной Двины все завершилось, и армия новгородцев и их союзников устремилась к столице Руси. Упоминаний о длительной осаде Полоцка также нет. Скорее всего, полочане оказались застигнутыми врасплох. Предание говорит, что князь Рогволд попытался остановить врага на подступах к городу – вывел в поле дружину и дал сражение, оказавшееся неудачным для него. Возможно, новгородцы и варяги, как это уже случилось четырьмя годами ранее в Овруче, «на плечах бегущих» полочан ворвались в город и предали его разграблению и разрушению. Владимир Святославич и Добрыня мстили за оскорбление, нанесенное отказом, а новгородцы стремились нанести максимальный урон своему конкуренту на пути «из варяг в греки». Собственно, Полоцк был разрушен до основания и в XI веке был заново отстроен и возвращен к жизни.

В эпоху классицизма сюжет о Владимире и Рогнеде был весьма любим русскими художниками. На картине Н. Лосенко, хранящейся в Русском музее, князь Владимир, более похожий на восточного сказочного принца, просит Рогнеду верить его любви. Княгиня же, откинувшись в кресле, отстраняется от Владимира и его сердечных увещеваний. Действительность совершенно не была похожа на такое героико-романтическое прочтение. Нестор скупо сообщает: «И напал Владимир на Полоцк, и убил Рогволда и двух его сыновей, а дочь его взял в жены». В детали автор «Повести временных лет» предпочел не вдаваться, хотя, конечно, они были ему известны. В летописном же повествовании о полоцких Всеславичах, где ставилась задача в том числе и показать причины вражды между полоцкими и киевскими князьями в XI–XII веках, рассказывается, что Добрыня оскорблял Рогнеду и, насмехаясь, назвал ее рабыней. Он же, Добрыня, велел своему племяннику публично обесчестить Рогнеду, после чего князь Рогволд и все члены его семьи были преданы смерти. Картина страшная по своей жестокосердности, но, к сожалению, типическая для того времени. Да и в том, что произошло, была не только жестокость, но и обрядовый смысл. Рогнеда после убийства всех своих родных, оставалась единственной наследницей Полоцкого княжества; обряд же публичного овладения ею делал ее женой Владимира, и через нее именно Владимир становился хозяином земель по Западной Двине и Полоче. Следов любви между Владимиром и Рогнедой нет вовсе. Со стороны Владимира – не столько даже месть за оскорбление, сколько холодный политический расчет. Со стороны Рогнеды – вынужденное подчинение обстоятельствам.