Время в судьбе. Святейший Сергий, патриарх Московский и всея Руси

За все, как известно, надо платить — за регистрационную справку тоже. Ценой, которую вынужден был заплатить Заместитель Местоблюстителя, и стала «Декларация» 16/29 июля 1927 г., в которой заявлялось, что церковные деятели «не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством». Митрополит Сергий и члены его «Синода» публично констатировали, что, оставаясь православными, они помнят свой долг быть гражданами Союза ССР «не только из страха, но и по совести». Не обошли они стороной и болезненного вопроса об эмигрировавшем духовенстве, потребовав от него дать письменное обязательство в полной лояльности к советскому правительству «во всей своей общественной деятельности». Не давших такого обязательства грозили исключить из состава клира, подчиненного Русской Церкви. Выражалась надежда и на созыв Второго Поместного Собора.

Казалось бы, ничего особенного митр. Сергий не сказал: в самом деле, почему нельзя заявить о том, что Церковь со своим народом и со своим «рабоче-крестьянским» правительством? Разве постыдно для верующего радоваться успехам родины (пусть даже и атеистической) и огорчаться ее неудачам? На первый взгляд, как будто все так и есть (хотя и возникают определенные недоумения: в самом деле, если Церковь так хочет единения со своим народом, то почему Она не хотела этого единения раньше; и зачем Церкви особо подчеркивать свою лояльность правительству, целиком состоявшему из безбожников, стремившихся ее уничтожить).

В чем же тут проблема? Ведь еще в «Предсмертном завещании», опубликованном за подписью Святейшего Патриарха Тихона, заявлялось, что в гражданском отношении православные «должны быть искренними по отношению к Советской власти и работе СССР на общее благо, сообразуя распорядок внешней церковной жизни и деятельности с новым государственным строем, осуждая сообщество с врагами Советской власти и явную или тайную агитацию против нее». Именно патриаршее «Завещание» призывало всех верующих «слиться с Нами в горячей молитве ко Всевышнему о ниспослании помощи Рабоче-Крестьянской власти в ее трудах для общенародного блага». Там же мы встречаем требование, обращенное к находившимся в эмиграции клирикам «прекратить свою политическую деятельность и иметь мужество вернуться на Родину и сказать правду о себе и о Церкви Божией»[107]. Все это так.

Очевидно, что митрополит Сергий прежде всего на данном «Завещании» Патриарха Тихона и строил свои июльские (1927 г.) выводы и заключения. О подлинности же этого документа писалось выше. Поэтому не будет слишком самонадеянно предположить, что сергиевская «Декларация» имеет того же автора (или, если угодно, соавтора), что и «Завещание» 1925 г. Более того, «Декларацию» можно считать своеобразным расширенным и дополненным «Завещанием», — ведь в ней все политические точки были расставлены уже окончательно, недоговоренностей не осталось.

Данное обстоятельство дает нам дополнительные возможности не признавать Сергиевскую «Декларацию» своего рода закономерным итогом взаимоотношений советского государства и Православной Церкви после 1922 г. Для примера сравним ее с «Завещанием».

Во-первых, в апрельском документе все-таки очевидно прослеживается стремление избежать политически ангажированных заявлений. Будучи вынужден коснуться вопроса об эмигрантском духовенстве и лишний раз напомнить, что «у Нас с ними нет связи» и что «Мы осуждаем их вредную деятельность», Патриарх все же не забыл упомянуть о вольности находившихся за рубежом клириков «в своих» убеждениях, тем самым подтвердив невозможность церковного суда по политическим мотивам.

Во-вторых, в «Завещании» говорилось о принципиальной аполитичности Церкви, осуждалось политиканство, «ибо все враги Святого Православия — сектанты, католики, протестанты, обновленцы, безбожники и им подобные — стремятся использовать всякий момент в жизни Православной Церкви во вред Ей». Далее, из «Завещания» видно, что, когда заходит речь о Советской власти, говорится только о политической системе, новой системе власти. А так как «нет власти не от Бога, — существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13,1), то и безбожная большевистская власть должна быть признана. Подчеркну особо: «Завещание» говорит о системе, а митрополит Сергий — о гражданской родине, Советском Союзе.

Стоит заметить, что слова митр. Сергия о «решительности и бесповоротности», с какой Церковь стала на путь лояльности Советской власти, сопровождались ссылками на волю почившего Патриарха.

Впрочем, эта ссылка также вызывала нарекания критиков «Декларации». «Обоснование на покойном Патриархе Тихоне дает всякое основание заключить, — писал неизвестный критик Заместителя Местоблюстителя, — что санкция от митрополита Петра не получена. А если так, то это уже крупное самочиние»[108].