Время вестников (сборник): Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

Ноттингамец мог поручиться, что эти двое не входили в дверь. Даже во сне он различил бы долгий тягучий скрип плохо открывающихся, перекошенных створок. Незваные гости появились откуда-то из глубины церкви, наверняка воспользовавшись одним из незаметных переходов, связующих капеллу и святую Софию.

Теперь они стояли, смотря на него и мгновенно проснувшуюся Зоэ.

Бесформенный чёрный силуэт то ли в просторной монашеской рясе, то ли в мешковатом плаще, спрятав руки в широкие рукава, молчаливой глыбой высился в отдалении. Второй успел присесть на неведомо откуда взявшийся табурет. Капюшон суконного плаща отброшен на спину, открывая плешивую макушку и печёное яблоко сморщенной физиономии, в сумраке часовни приобретшую мертвенно-пепельный оттенок. Упрятанные под косматыми бровями маленькие глазки горели неприятным, пугающе-холодным огнём. Гай невольно поёжился. Костлявый патриарх не производил впечатления доброго самаритянина.

— Долго же вас пришлось дожидаться, — сварливо буркнула Склирена, вскакивая на ноги. Быстрым движением рук она расправила скомкавшееся платье, отбросила за ухо упавшую на лицо прядь.

Иссохший старик начал отвечать по-гречески. Зоэ оборвала его короткой и резкой фразой. Познаний мессира Гисборна достало, чтобы переложить слова рыжей девицы на норманно-франкское наречие: «Говори, чтобы мы оба тебя понимали».

Старец равнодушно кивнул, произнеся на вполне пристойном языке дворянства Европы:

— Город огромен, в нём всегда что-то происходит. Как только я узнал о твоей беде, я поспешил сюда. Рад видеть тебя в добром здравии, Зоэ. Я ждал твоего возвращения домой гораздо дольше и, как видишь, не ропщу. Кто это с тобой?

— Друг, — чуть запнувшись, проговорила Склирена, — рыцарь королевства Английского, мессир Гай Гисборн. Гай, это его милость кирие Констант Дигенис. Именем и дозволением базилевса управитель нашего богоспасаемого града.

Под ледяным взглядом константинопольского эпарха положенная вежливая бессмыслица примёрзла к кончику гаева языка, да так там и осталась.

— Друг, — скучно повторил Констант Дигенис. — Не в обиду вам сказано, мессир, но раньше милая Зоэ была куда осмотрительнее в выборе друзей. Не доверяла им тайн, коих им знать не положено. Не привозила их туда, где им совсем не место.

— Добавьте к перечню моих ошибок ещё и то, что, уезжая, я положилась на ваше клятвенное обещание заботиться о моей семье и моем имуществе, — огрызнулась девица. — Я пережила тысячи опасностей и бед, уцелела там, где погибли лучшие! Спрашивается, что я застаю, вернувшись? Заколоченный дом под арестом, брата за решёткой и розыскные листы на собственное имя! Может, напрасно я так рвалась домой? Может, мне было лучше приискать тёплое местечко среди франков? Да что там, я могла отправиться в Палестину, к тирскому маркграфу! Говорят, он из тех редких правителей, что способны оценить по заслугам преданных людей. Вашими стараниями я теперь разорена и лишена доброго имени! Правда, у меня сохранилось то, что стоит куда дороже золота. Ещё месяц назад я бы вручила сокровище вам бесплатно, как и положено верной подданной. Теперь же я говорю — нет. Вам придётся выкупать мой товар, кирие, — она безрадостно ухмыльнулась. — За мою цену. Вы о ней догадываетесь. Мне нужен живой Алексис, нужно возвращённое имение моего рода и возможность спокойно жить там.

— С ним, — невозмутимо добавил старец, мотнув костлявым подбородком в сторону Гая.

— Даже если и так, вам-то что? — нахмурилась Склирена. — Каким будет ваш ответ, мой премудрый господин? Я жду. Терпение у меня короткое.

Кирие Дигенис молчал, исподлобья созерцая озлобленную рыжую девицу так пристально и внимательно, будто она была похищенной драгоценностью короны, угодившей на прилавок мелочной лавки. Мессир Гисборн мог поручиться, что взгляд колючих бесцветных глазок эпарха исполнен глубокой печали — поддельной или искренней.

— Я мог бы сказать тебе «Да, всё будет по твоему слову», — наконец скрипуче промолвил он, чуть растягивая гласные. — Пообещать, что завтра же ты получишь обратно всё, что потеряла. Но, если помнишь, когда-то мы условились, что в этом лживом мире между нами не будет обмана. Каюсь, за бесконечными хлопотами я упустил из виду твою семью. Алексис, считал я, не способен навлечь на свой дом неприятности. Однако твоему брату взбрело в голову искать скандальной славы. Слагать и выпускать эти грешные сатиры. На него поступил донос в Цензорат. Колёса завертелись. Один идиот, не озаботившись одобрением моей Управы, шлёпнул печать на приказе об аресте. Другой чрезмерно рьяный идиот из дознавателей Влахерны перестарался с ведением допроса.

— Стало быть, мой брат мёртв, — губы Зоэ сошлись в одну прямую узкую линию.

Плешивая старческая макушка чуть склонилась вперёд, утверждая сказанное. Прежде, чем Склирена успела выплеснуть свой праведный гнев, константинопольский эпарх заговорил, нанизывая чёткие и ясные слова одно за другим, словно бусины в чётках: