Время вестников (сборник): Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

— Кто, ну какая сволочь это сделала? — удручённо взывал кипрский правитель, в очередной раз вороша незримый список своих недругов.

Список выходил пространным, ибо за годы своего правления Исаак умудрился насолить очень и очень многим. Сам-то он полагал, что порочащие слухи о нём распространяют злопыхатели и клеветники. Его деяния ничем не отличаются от деяний прочих властителей, что христианских, что мусульманских. Разве что порой он слишком вольно трактовал Родосский морской закон. В особенности ту его часть, что касается раздела трофейного имущества судна, затонувшего в ваших водах. Исаак и его подчинённые не всегда имели терпение дождаться, когда корабль затонет самостоятельно, частенько помогая ему отправиться на дно. Иногда вместе с командой и пассажирами, которых вообще-то полагалось спасти за установленное законом вознаграждение. Или вовсе без оного — если судно было паломническим. Но достойное содержание императорского двора требует изрядных расходов, а казна острова не бездонна. Нужно же как-то её пополнять? Пусть первым в кипрского правителя бросит камень тот, кто безгрешен и ни разу не грабил ближнего своего! Где же толпа желающих карать и обличать? Поразбежались? Сколь удивительно.

Видно, у кого-то из обобранных лихими киприотскими воителями лопнуло терпение. Он задумал отомстить. У Исаака Комнина достало чувства юмора, чтобы по заслугам оценить подложенную ему свинью. Сам такое не раз проделывал. У простецов сия гнусная выходка именуется «валить с больной головы на здоровую». Какому-то трусу не хватило решимости лично бросить вызов, и он не придумал ничего лучше, как натравить на маленький беззащитный Кипр армаду разъярённых крестоносцев. Во главе с Ричардом Львиное Сердце, храни нас Богородица от гнева христианнейшего чудовища!

— Неужто Виллардуэны? — вопрошал сам у себя Исаак, в очередной раз наискосок пересекая маленький зал с выходом на открытую террасу. Некогда Комнин пожелал обставить зал в истинно византийском духе, для чего в Константинополь был отправлен специальный лазутчик. С наказом побывать в Палатии и доподлинно выяснить, как там и что. Лимассольская крепость, конечно, не древний базилевсов дворец, но повелитель Кипра будет жить не хуже, чем дряхлый Андроник!

— Нет, чванным чистюлям ума на такое не достанет. Они бы просто припёрлись сюда и начали выкликать меня на честный поединок. Гискар Сицилиец? С жадного волчонка станется. Крестоносцы в Мессине надоели ему до смерти, вот он и сделал нам подарочек. Чем я ему досадил, спрашивается? Барцелло, чем мы могли досадить Гискару? А может, это Венеция на нас взъелась или Генуэзская лига? Любимый старший братец Андроник решил выжить меня отсюда? Ну что разеваешь рот, точно рыба пеламида в котле? Вызнал, чьих рук эта пакостная проделка?

— Нет, мессир… то есть, нет, ваше величество.

Императорский двор Исаака Комнина вполне заслуживал названия «разношёрстного». Окружение кипрского деспота составляли весьма разнообразные и диковинные личности. Кирие Исаак придерживался здравой идеи о том, что происхождение и верование человека не имеют особенного значения. Главное, чтобы пользу приносил и служил верно. Оттого императорским казначеем на Кипре был араб-сириец, кесарем, старшим над базилевсовой дружиной — Хокон, норвег из Дании, а новелиссимом, сиречь ближайшим доверенным советником — гражданин свободного города Милана, Барцелло Берксадрус. Грузный сановник уже довольно давно переминался с ноги на ногу подле низких бронзовых дверей, уныло вздыхая.

По мнению мэтра Барцелло, на сей раз корабль кипрского государства крепко сел на мель. Неведомые злодеятели на редкость точно подгадали миг коварного удара и выбрали смертоносное оружие, от которого нет защиты. Допреж многочисленные, но разрозненные враги Исаака Комнина никак не могли договориться между собой. Примерное наказание засевших на кипрских скалах лиходеев откладывалось и откладывалось, а подчинённые Комнина тем временем благополучно настигали и грабили очередное торговое судно.

— А почему ты не знаешь? — ядовито вопросил кипрский деспот. Посчитал по пальцам, кивнул: — Миновало больше двух недель с того дня, как пришла весточка из Сицилии. Господу хватило седмицы, чтобы сотворить мир. Ты, умник, не в силах ответить на простенький вопрос: кто из заклятых друзей ткнул мне отравленным ножом в спину. За что ты получаешь жалованье, хотел бы я знать?

«За то, что сижу здесь и изощряюсь перед соседями, оправдывая безобразия ваших сорвиголов, — мысленно отозвался мессир Берксадрус. — А вашим заклятым друзьям, господин Комнин, я уже и счёт потерял. Ох, выкинут нас с милого островка. Или всех перевешают, на зубцах крепости. Согласно франкским традициям».

— Ладно, пёс с ними, ненаглядными друзьями, — невысокий, энергичный Комнин, как заправский последователь философской школы перипатетиков, «мыслящих на ходу», описал несколько кругов вдоль стен залы, огибая предметы обстановки. — Выживем — сыщем гадину и примерно накажем… Дары подготовлены?