Время жестоких снов

У мастера Хаксерлина по этому поводу было собственное мнение. Причиной пожара в ста случаях из ста является огонь. Исчезновение мальчугана – другой вопрос, но ответ и на него наверняка будет банальным. У демонов есть дела поважнее, чем развлекаться с доморощенным пироманом и похищать ребятенка из места с таким несерьезным названием, как Кампфсалат.

– Могу я спросить? – несмело заговорил купец. – У вас есть какие-либо враги или…

Прежде стоическое, лицо Томаса исказилось гневной гримасой. Он ухватил Мастера за плечо и оттащил в сторону. Оглянулся, проверяя, не смотрит ли на них кто, а потом сунул руку в кошель на поясе. И вынул оттуда продолговатый предмет, завернутый в тряпку. Сунул его под нос удивленному Хаксерлину.

– Никто из моих врагов не мог потерять такую вещь.

И тогда владелец «Чудес и диковин» увидел настоящий магический предмет. Не монету счастья, которую он сам создал из сребреника, ударяя тяжелым молотом, пока тот не превратился в плоский овал, что можно продать уже за три сребреника. Не метлу ведьмы, которая прекрасно выметала пыль, но сверх этого не обладала какими-либо особыми свойствами. И даже не популярный афродизиак (на вкус – крепчайший самогон).

В свертке лежал кривой рог цвета крови, длиной в десяток дюймов. Не бараний рог, измазанный красной краской, каких у Хаксерлина была целая дюжина, – но самый настоящий, демонический. К тому же – словно отрезанный мастером фехтования, при самом основании: гладкая поверхность свидетельствовала, что срубил его с дьявольского черепа точный удар клинка. От рога исходил зловещий блеск, слегка искривлявший свет, и казалось, что по рогу то и дело идут волны, словно он пытается раствориться в воздухе. Когда Хаксерлин сосредоточился и стал пристальней глядеть на предмет, почувствовал головокружение и неприятные судороги в желудке.

– Все плохо, да? – спросил его шепотом Томас.

«Куда уж хуже», – подумал Хаксерлин и сглотнул слюну.

* * *

Торговый день привлек на рынок почти все местное общество. К счастью для расследования, кое-кто в этот день искал развлечений не на торжище и поэтому сумел стать свидетелем случившегося.

– Я говорил уже стражнику, што ничего не видал. – Местный пьянчуга, которого все звали Коростой, нервно почесывал покрытые язвами руки. – Лежу себе культурно в канаве, отамочки, думу думаю о работе и будующем. Уважаемый господин бургомистр должон знать, што работу-то я ищу пока што, вот токмо непросто оно, все понаехавшие забирают. – Он со значением глянул на Хаксерлина, словно тот под покровом ночи вынес «Чудеса и диковины» из сарая Коросты и теперь поимел от краденого невероятные выгоды. – И вот лежу я себе, жду, пока люди-то с торга возвернутся: тогда ведь один-третий сподможет монеткой-другой, – и вдруг слышу ужасенные крики. А потом ка-ак грохнет! БАХ! Я ажно подпрыгнул и пролил вод… кхм-кхм, в горле што-то пересохло… воду из баклаги. Мига не минуло, а слышу протяжное такое: «У-у-у-у!», словно вихрь завыл или мужика какого рослого пнули в… Ну, уважаемый господин бургомистр понимает, куды именно. Думал я, што молокососы понакупали взрывных жаб и снова меня пугают, да только вышло, што звуки те из усадьбы бургомистра шли. И сразу после того пожар занялся. Пламя ка-ак выстрелит из окна, вот так вот: жиу-у, жиу-у, жиу-у-у. – Он размахивал руками, имитируя звук, похожий на запуск летающего помела. Изо рта его несло дешевым алкоголем. – Я, конешно, сразу-то власти известил. – Это была неправда, поскольку сделал он это, лишь когда стражник заметил неудачную попытку Коросты спрятаться в сточной канаве двумя кварталами дальше. – Нету у меня с этим вот ничего общего. А еще я огня боюсь как… ну, как огня.

– Не переживай, ты не подозреваемый, – успокоил его Кайзерхауэр. – Мы просто проверяем все следы.

По пепелищу осторожно ходили трое доверенных людей бургомистра, искали вещи, которые огонь уничтожил не до конца. О роге демона знало всего несколько человек – Кайзерхауэр не хотел, чтобы в городе началась паника. Лучше пусть думают, что это несчастный случай или работа наемного поджигателя, а не дело рук адской бестии. Такие слухи отнюдь не влияли на настроения жителей позитивно.

Хаксерлин склонился над руинами стен, мял в руках кусочек почерневшего кирпича.

– Где был источник огня?

Короста потер крупную бородавку на носу. Таких наростов в разных местах у него хватало.

– Пожалуй што – отамочки было, – указал он на завалившийся второй этаж. – Вверху и слева.

– Комната Джереми… – прошептал Томас. – И ты не видел никого, кто бы выскочил наружу? Вспомни. Маленький мальчик, блондин, круглое личико.

Короста покачал головой.

– Он был славным малым, господин бургомистр. Не бросал в меня жаб. Сочувствую.

Томас Кайзерхауэр поджал губы.

– Он жив, – процедил он сквозь зубы и потерял интерес к беседе.

Короста подождал немного, а потом осторожно отступил, исчезнув в одном из переулков.

– А с этим что делать, господин бургомистр?