Время жестоких снов

Альда кивнула, пряча улыбку под вуалью. Киран разнервничался и стал выглядеть моложе; она вдруг поняла, что ученику морвита всего-то лет восемнадцать – то есть он старше ее не более чем на год-два. Как странно… во время их первой встречи дочь доминуса глядела на своего спасителя с благоговением, хоть и не сняла привычную маску высокомерия, а теперь ей все время хотелось взять его за руку – левую! – и ободряюще сжать пальцы.

«Это ведь всего лишь прогулка по городу в, смею надеяться, приятной компании».

Они пустились в путь. Киран свернул в узенький переулок, за которым открылся лабиринт лестниц, коротких и длинных, прямых и извилистых, зажатых между непривычно низкими домами – точнее, не такими уж низкими, повыше двухэтажного жилища морвита, но ей они казались карликовыми. Альда с трудом понимала, как там можно жить постоянно, недели, месяцы, годы – ведь ее комната у Иши, при всей своей крошечности, была лишь временным пристанищем, а не тем местом, где предстояло проводить половину отведенного судьбой времени. Альда привыкла постепенно заполнять собой каждую пядь окружающего пространства и не сомневалась, что этой комнатушки и этого домика ей надолго не хватит.

Преодолев витиеватый маршрут по улицам-лестницам, они оказались… в цветочном лесу.

Альда тихонько ахнула, ступив на черные каменные плиты этой улицы и устремив взгляд наверх, где густо переплелись ветви с синими, лиловыми и фиолетовыми цветами огромного размера, в которых с трудом можно было узнать розы. Лепестки кое-где тихонько, плавно опадали на овеянную сиреневатыми тенями мостовую, но большей частью ветви были покрыты бутонами. Она попыталась представить себе, каким будет это место на пике цветения – и не смогла.

– В Ахимсе растут не только гиацинты, – вполголоса заметил Киран, явно довольный произведенным впечатлением.

– Уж я-то знаю… – отозвалась Альда. – Я познакомилась со всем цветником, когда еще пешком под стол ходила, как выражается Зои-нэ. Но такой красоты нет ни в одной из Башен…

– А как же те светящиеся… растения, которые я видел внутри?

– Лунники. – Она скривилась. – На самом деле это не цветы. Когда-нибудь увидишь их вблизи и сам поймешь. К тому же они не пахнут. А роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть…

Она не договорила – пошла вперед, продолжая разглядывать улицу. Постепенно сквозь переплетение ветвей проступала основа – то деревянная, то металлическая – чудесного коридора. Но под цветочной крышей шла совершенно обычная жизнь: здесь торговали, носили корзины с покупками, бегали с поручениями, выкрикивали новости, чинили обувь и шляпы, шили одежду…

А сверху тихонько падали лепестки огромных цветов.

– Мне кое-что пришло в голову, – раздался позади голос Кирана. – Наверное, это глупая идея, и я о ней пожалею, но…

– Но? – Она повернулась к нему с улыбкой.

– Вы правда хотите узнать, как живут простые люди?

Семья горшечника Хани обитала в доме, похожем на улей. Его строили десять поколений: каждое добавляло если не этаж, то хоть пару комнат, а прапрадед соорудил новую крышу, но ему не хватило черепицы – и соседи помогли, отчего эта самая крыша пестрела самыми разными оттенками красного и коричневого. Здесь жили почти все родственники Кирана, и он выдохся, не перечислив Альде и половины имен.

– Хватит, хватит! – со смехом воскликнула она. – Не думаю, что все они сидят дома и ждут меня, так что ограничься теми, кого мы на самом деле встретим.

Ученик морвита, поддавшись запоздалому смущению, покраснел и кивнул.

Они стояли посреди внутреннего дворика, чьи восточная и частично южная стены были оплетены древней лозой с крупными и сладостно пахнущими светло-сиреневыми кистями цветков. Лозу привезла из дальних странствий одна из прабабушек Кирана вместе с легендой о том, что та якобы произрастала из тела поверженного огнедышащего чудовища, – о чем он не преминул сообщить Альде.

В ответ дочь доминуса кивнула и деликатно заметила, что у нее устали ноги.

– Что ж… – Киран перевел дух. – Идемте в дом.

Как и ожидалось, отца и двух старших братьев они застали за работой, и если появление Альды Арналдо удивило горшечников, они не подали вида, встретив гостью сердечными улыбками, точно старую знакомую. Потом прибежала мать Кирана – ей спокойствие далось труднее, но врожденное гостеприимство помогло одолеть страх перед Чистой. Не прошло и четверти часа, как все они уже собрались за длинным столом, на котором юные племянницы Кирана расставили лучшую посуду и разложили нехитрое угощение: орехи, сушеные альбарики и маритимы, свежие лепешки из пресного теста и прочую безыскусную еду, которую в доме Альды ели, наверное, только слуги.

Гостья вела себя на удивление вежливо, не обронила ни единого слова, способного оскорбить или смутить обитателей дома под разноцветной крышей, и все они постепенно расслабились в ее присутствии, стали похожи на самих себя, какими их знал Киран. Дядя Суман принялся сыпать шутками, над которыми собравшиеся искренне хохотали, и казалось, ничто не в силах испортить этот неожиданный маленький праздник.