Время жестоких снов

Точно, вариант номер два. Как она обо всем узнала? И зачем сообщила мне, что знает? Хотела вызвать сбой в мемосфере? Ослабить выпрямителя? Заставить меня работать в сети, тем самым дополнительно искажая ее содержание? Я ходил по комнате, протискивался сквозь душный, терпкий от пота воздух, одновременно пытаясь продраться сквозь чащу своих сомнений. Рана на ноге разошлась, потекла липкая жидкость, а из-за предохранительного жевания шкурок от паштетной колбасы у меня все сильнее болели челюсти.

Наконец наступили шесть часов пополудни, а с ними – чудесь. Она вцепилась в мое сознание, сильно сжала и раздавила, словно арбуз. Я упал на пол, а на меня обрушились искривленные воспоминания, засыпая голову дурными эмоциями. Я трясся на ковре, одновременно трясясь и в стальной ловушке, полной крови, металла и наших криков, а сломанные руки не давали нам защищаться от сыплющейся на нас черной чудеси. Пристегнутый к алюминиевым пыточным инструментам истертыми кожаными ремнями, за один миг я сотни тысяч раз повторял упражнения во время реабилитационных занятий, дрожа от острой боли при каждом движении. И те образы, словно в фильме, запущенном на ускоренном просмотре, вызывающие слезы испуга, стыда и растерянности: два больших гроба в окружении траурных венков; одинокие ночи в больничной палате, наполненные вслушиванием в отдаленные безумные вопли и шум машин, проносящихся за решетками на окнах. Я валялся и вздрагивал от очередных ударов, дрейфуя к темноте, наполненной тем, что плохо.

И тогда услышал звук пришедшего сообщения. ТОГО сообщения. Сложнее всего было открыть глаза, вспомнить о мышцах и обрести власть над собственным лицом. Сверхчеловеческим усилием: одно веко. Потом другое. Я снова был в себе. Живой. Я рассмеялся и подавился кровью. Рана на закушенном языке обжигала огнем.

Я добрался до компьютера. Графический файл, пересланный с варшавского конвертера. Сердце врубило пятую передачу, я слышал собственный пульс, раздающийся откуда-то извне – ровный шум, более громкий, чем аккорды глушилки. Взять файл. Записать. Открыть.

Графика – словно картинка из компьютерной игры: сражение окровавленных мужчины и женщины посреди руин города. Голый по пояс мужик, седой татуированный крепыш, ждал с ножом атакующую – молодую девушку, которая прыгала на него, пытаясь отрубить мужику голову двуручной катаной.

Я даже застонал от неожиданности и страха. Знал эти татуировки и знал эти веснушки на лице девушки. Монитор и стена за ней пошли волнами. Я вытер слезы. Мариуш, что ты хочешь сказать?

Тогда в комнату заглянула мать. Сразу поняла: что-то не так. Настолько спокойно, насколько сумел, я приказал ей сваливать. Что-то в моем голосе заставило ее послушаться. Хлопнула входная дверь, о матери можно было не думать. Я закрыл картинку, удалил ее с диска.

Взглянул в окно на башню. Людей под подъездом было меньше, а те, что стояли, делали вид, будто ничего не происходит. Я поглядывал на них, на первые жертвы, пытаясь справиться с тошнотой. Во рту стоял жирный вкус зародыша. Я не мог рассмотреть в небесах наши машины. Не мог дозвониться отцу. Пытался каждые две минуты, но постоянно слышал ответ о несуществующем номере. И это беспокоило еще сильнее, поскольку мне столько всего нужно было ему рассказать.

И тогда – звонок в дверь. Волна облегчения, словно вылитое на голову ведро воды. Он пришел за мной!

Я открыл дверь и замер.

– Привет, – сказала Дагмара. Сколола волосы, впервые.

Я смотрел на нее. Она неуверенно улыбнулась.

– Ты думал, я не приду.

Есть ли у меня на лице кровь? Это уже не имело значения.

– Нет, – прохрипел я и откашлялся. – То есть… – Я не знал, что сказать. – Входи. Пожалуйста.

Теперь я знаю, что это прозвучало как просьба о помощи.

Я видел, что она колеблется. До сих пор я спрашиваю себя, что было бы, сделай она тогда правильный выбор. Но Дагмара была слишком молодой, слишком глупой и слишком доброй.

Пожалела, едва вошла ко мне в комнату. Я почувствовал, как там воняет. Воняет безумием. Войной. Я остался на пороге.

Добро пожаловать на фронт, детка.

– Лукаш…

– У меня есть…

Голоса наши прозвучали одновременно. Миг тишины, наполненный звуком сирен. Она машинально сделала шаг назад. Была босиком. Наступила на кровь на ковре.

– Знаешь, я все-таки…

– Дагмара, хочу тебя попросить. – Мы снова начали говорить одновременно. Но на этот раз я решил закончить. – Можешь найти в инете ту заметку, о которой ты говорила?

Она заколебалась, но кивнула. Она все время нервно отирала стопу о чистую часть ковра. Что характерно, она пришла без часов, без блокера чудеси. Наконец она медленно склонилась над клавиатурой на столе, стараясь, чтобы я оказался рядом, а не за спиной.

Когда она открыла браузер, зазвонил мой телефон. Номер не определился. Ну наконец.

– Алло.

Дагмара повернулась, удивленная. Когда я кивнул в сторону монитора, возвратилась к работе.