Время животных. Три повести

– Товарищ капитан, – поднял голову майор Клушин, – представьтесь ещё раз. Таков порядок.

– Заместитель командира отдельного батальона связи гвардии – капитан Шитов Иван Васильевич. – Внятно проговорил, словно прочёл где-то у себя в голове, Иван. Удовлетворённо кивнув, Клушин назвал сначала себя, как старшего, а затем – своих помощников. Далее Ивана попросили рассказать о сути произошедшего в части приблизительно в ночь с 22-го на 23-е, о его видении ситуации и осознании той ответственности, которая на нём непосредственно лежит. Иван рассказал и о случившемся, и об ответственности, подчеркнув, что места вокруг непроходимые, и местным сюда очень далеко. Поэтому, скорее всего, три единицы «АК-74», как и часть продовольствия и амуниции, смыло потоком в ущелье. Капитаны озадаченно замолчали, но Клушин на это лишь саркастически улыбнулся. Видимо, наступал его звёздный час, этакий сладостный момент мщения. «Вот только интересно за что? – спросил себя ставший вдруг безучастным Иван. – За то, что случайно застал тебя за воровством отцовских портсигаров и золотых часов? За вынесенные тобой раритеты Державина и Жуковского? Или за бабушкин ларчик с золотыми кольцами и медальоном с фото матери?». У Ивана предательски задрожали руки, и он отчётливо понял, что валять Ваньку перед Клушиным не сможет. Он вообще не любил ни коммунистов – ни диссидентов, ни «совков» – ни антисоветчиков, ни Сталина – ни Горбачёва. Он даже маршала Жукова считал виновным в неоправданно больших потерях под крохотным Ржевом! А тут какой-то беспринципный проходимец и клептоман Лёва Клушин… с подозрениями, что он мог продать басмачам автоматы и, возможно, ещё какое-то имущество части. И как можно что-либо доказать здесь, в горах, когда невесть откуда взялись эти грозы и сели, а больше половины личного состава батальона – салаги, которые и присягу-то приняли месяц назад?!

– Позвольте вам сразу заметить, товарищ капитан, – медленно поплыл под грязно-зелёные своды палатки показательно-скучающий голос Клушина, – что горы, которые нам с вами, может, и кажутся непроходимыми, для местных чабанов – самая что ни на есть удобная для перемещения местность. Они здесь родились… и их отцы тоже, и деды, и деды дедов. И все они, заметьте, так сказать, с легендарных времён жили контрабандой, и оружием, в первую очередь! А автомат Калашникова нынче на Востоке – самый ходкий товар. Они даже детей своих «калашами» называют! Это с одной стороны. А вот с другой… – Клушин сделал многозначительную паузу, достал носовой платок и, чему-то загадочно улыбаясь, тщательно вытер им лоб и шею.

– Позвольте, товарищ майор, – неожиданно вклинился капитан по фамилии Топыкобыла, которого Клушин аттестовал, как военного юриста. – Гвардии – капитан, очевидно, не осознаёт, что в части практически налицо уголовное преступление: хищение табельного оружия. До сих пор так и не выяснено, как и по какой причине трое военнослужащих утратили свои автоматы, которые в полевых условиях всегда должны быть при них! До сих пор вся эта троица находится в расположении части, вероятно, бойцы общаются с сослуживцами и друг с другом, имеют возможность заручиться свидетельскими показаниями, уничтожить улики и прочее. То есть, с другой стороны, товарищ майор, мы, вполне возможно, имеем дело отнюдь не с, так сказать, коммерческими мотивами. И не наживы ради это оружие и наверняка патроны к нему были переправлены из части… Иван, нетерпеливо мотнул головой, сказал простуженным сипом:

– Товарищ капитан, мы не в суде, а в расположении вверенной мне войсковой части, находящейся в походных условиях. И не в просто походных, а в чрезвычайных. Сегодня в шесть по Москве о введении ЧС меня оповестили из штаба дивизии. Можете позвонить туда сами. У соседей из артдивизиона, кстати, уже полдюжины «двухсотых», там сель унёс в ущелье «Акацию» с экипажем и два «Урала» с патронами к этим самым «семьдесят четвёртым», чьими именами басмачи так любят называть своих сыновей! На минуту в палатке повисла странная тишина, нарушаемая лишь клушинской привычкой цыкать зубом. Потом был объявлен перерыв для «прояснения ситуации» и «получения новых вводных». Как потом поведал Ивану всё тот же Топыкобыла, расследование можно было закрыть «одной левой», но вредный майор заставил их опрашивать бойцов и настриг таки материала на Иваново служебное несоответствие… В отместку Иван поведал немолодому уже капитану историю их с Клушиным дружбы и посоветовал осторожному украинцу быть при «больном клептоманией» начальнике максимально бдительным в отношении своего кошелька… Топыкобыла от неожиданности даже перекрестился в испуге, но поблагодарил Ивана за предупреждение вполне осознанно. А по возвращении Иван написал комдиву рапорт с просьбой отправить его «за речку». Последнее в создавшейся ситуации устроило буквально всех: от командующего округом до дивизионного особиста, которому осталось до полной выслуги три месяца и десять дней…

Глава вторая