Время животных. Три повести

Поначалу Ивану думалось, что ничего особенного в Афганистане он не увидит: горы и горы! Да, на Севере они – одни, а на Юге – другие. Но он хаживал и в тех, и в других. Однако, никакие рассказы боевых офицеров не смогли и частично подготовить его к той атмосфере, в которой пришлось больше года не только служить, но и как-то стараться выжить самому и сохранить жизни своих подчинённых. Он не удивился, что вместо батальона получил в подчинение всего лишь отдельную роту. Хотя это была особая рота, которая перемещалась по стране с проворством военной разведки. Поэтому он увидел всё: от Баграма до Джелалабада, и по Салангу ездил не единожды. А были ещё Кандагар, Герат, Шинданд, Паншер и Газни. И народы повсюду жили разные и говорили на разных языках: известный на весь мир повстанец Ахмат-шах –паншерский таджик, а южнее Кабула – сплошь пуштунские кочевые племена, для которых вообще не существовало ни границ, ни народов, ни государств: что Афганистан, что Пакистан – один чёрт! Приходилось ему хаживать и в туркменских зонах, и в узбекских, и в индусских. Основная база у роты располагалась на высоте чуть более двух тысяч метров, именно в этом довольно разреженном воздухе чаще всего и звучало эхо войны: «Та-та-та! Тун-тун-тун!». На трёх тысячах и выше сияли вечные ледники, и там попросту негде и не за что было воевать! Вообще, никакие, даже самые точные карты не говорили о характере местности и климата ровным счётом ничего. Всё решала высота над уровнем моря даже в пределах одного города – например, Кабула, раскинувшегося на горном плато, дне древнего озера. Оно высохло потому, что его, вырвавшись из всегда беспокойных здесь земных недр, пронзили безжалостные, как зазубренные пики, бугры деформированных извержениями пластов. С самого высокого из них, на котором, как божий перст, торчала телевышка, на город, как только начинало смеркаться, устремлялись слепящие лучи мощных прожекторов. По понятным причинам, они давали нашим целеуказание, но Иван мог с уверенностью сказать, что нормальной ночи он в афганской столице никогда не видел. В этих столбах света исчезало всё, даже следы от случайных реактивных снарядов. Но больше всего поразил Ивана кабульский серпантин. Впервые, поднимаясь по нему с плато на вершину, к вышке, он увидел внизу как будто ожившие полотна сюрреалистов и самого Сальвадора Дали – целый город разбитой техники! Несколько моторизованных дивизий – не иначе! Едешь не спеша и сочиняешь про себя, как известный композитор, «времена года»: внизу – знойное лето, в середине – то ли прохладная весна, то ли бархатная осень, а на самом верху – зимняя метель играет снежными смерчами. И первое время Иван никак не мог сосчитать, сколько километров они проехали: пять или сорок пять? Один бывалый прапорщик-картограф так и пошутил, угощаясь Ивановой «Мальборой»: «Если карту Афгана растянуть, то она, пожалуй, накроет весь Союз». Менее чем через полгода Иван понял, что это не шутка, как и всё здесь, казавшееся поначалу диковинным, экзотичным и даже не вполне реальным. К примеру, река Паншер образует на многие километры по берегам самую зелёную и с виду миролюбивейшую долину страны, но именно из Паншерского ущелья в СССР приходило больше всего гробов. И даже отчаянные сорви – головы лишний раз не спешили «щупать зелёнку». Но первое испытание на полный износ настигло Ивана в горах, во время марша из Гюль-Бахара в Газни. Через Газнийский перевал перетащились в полном снежном мороке, а, перевалив, поняли, что самое тяжкое только начинается. Поставить смёрзшуюся, скукоженную палатку на 56 человек удалось лишь перед угрозой несомненной гибели всего личного состава. Как они вбили два огромных центральных столба, смог бы рассказать разве что сам Господь, а было ещё четыре входных, полтора десятка стенных и штук сорок кольев! Потом, укрывшись от вьюги под кое-как натянутым брезентом, Иван не нашёл в себе сил даже на то, чтобы проглотить манерку ледяного спирта… А на утро, едва успели разлепить глаза, пришёл приказ о срочном выдвижении на блокировку караванов с оружием, которое только что подвезли духи из Пакистана. Пока подходили спецназ и разведрота ВДВ, пришлось полазить по окрестным горкам, подрать коленки и локотки о разномастную местную колючку вперемешку с колючкой железной – ржавой и потому особенно неприятной для разгорячённого потного тела. Шутка ли, караванов в горы двинулось целых восемь, а троп в округе разведка насчитала около ста! Бой завязался сразу в нескольких местах, причём, духи отстреливались изо всего, что только способно стрелять в принципе: от «АК-47» и ДШК до РПГ и снятых с БМП «Громов». Как потом сообщили по эстафете, караван, с которым они завязались, состоял из шестидесяти четырёх джигитов: пленных не было, вместе с китайским оружием в горах нашли пятьдесят два трупа. Двенадцати провожатым удалось уйти. Но и такая удача пришла благодаря вертолётам, которые подключились, как только распогодилось.