Времландия (СИ)

Пошёл второй час, как со стороны Бухвода перестали доноситься хлопки, не смолкающие ни разу, с самого начала ПУКа. Бои за Бухвод были бессмысленны в своей беспощадности. Каждый день то одна, то другая сторона отвоёвывала себе миллиметры железняного плато, так и не сделав никакого более-менее стоящего прорыва. Фактически, ходики обеих сторон конфликта топтались на месте, постоянно взбираясь всё выше и выше, ибо железняное плато Бухвода было выстлано стопками отмокших в бою.

Тем не менее, этот участок фронта являлся гарантом какой-никакой безопасности, единственной военной победы Времландии — завоёванного Мироплатовска. В это страшно поверить, но каждый доносившийся оттуда «хлопок», неминуемо уносящий жизни, успокаивал головные шестерёнки ходиков и позволял им влачить своё жалкое существование на промёрзлой сырой насыпи. Расстояние от Бухвода до Мироплатовска составляло три часа ходу и до наступления оставались считанные мгновения.

Зимий Генцинков, укрывшись в своём генеральском шатре, пытался дозвониться до столицы, незнамо какой раз набирая знакомые цифры. Но у столичных ходиков хватало своих забот, потому, перерубив все сити связи, о какой-то там армии никто и не вспоминал. Однако, если бы сеть и функционировала, от них бы просто отмахнулись. Власть имущие всем центром любили армию, когда её победами можно было гордиться, но чуть только на горло наступали проблемы — они становились делом армии и только армии.

В генеральском шатре собралось несколько десятков высокопоставленных вояк с сияющими звёздами на погонах. Это были замы Генцинкова, замы-замов и замы-замов-замов. Собственно, никто из них ни разу в боевых действиях не участвовал, да даже на стрельбище ни разу не стрелял самостоятельно, зато право голоса имел. Их функционал заключался в потомственном «получении звездюлей». Так устроена вертикаль власти: Годфри вытряхивал душу у Полгодова, Полгодов — у Февральцева, Февральцев тряс Генцинкова, а Генцинков в свой черёд спускал очередь наставлений и указаний на заместителей. А мелкие сошки из так называемых «генеральских войск» уже направляли низшие касты под мощные напоры водяных струй противника.

Зимий отложил телефонную трубку, осознав, что ответа от столицы ждать не стоило. Сейчас в его руках сконцентрировалась вся власть. Генерал армии оглядел своих протеже и отчеканил:

— Нужно что-то решать. Предложения?

— Нам не выстоять. Предлагаю покинуть позиции и сдать город! — высказался приземистый ходик с тремя отполированными звёздочками на погонах.

— Но это же позор! Нужно принять поражение со всем достоинством и вступить в бой! — парировал сизоносый майор, откупорил зубами пробку и осушил в три глотка бутылёк однолетней выдержаночки.

Начались жаркие споры. Никто не хотел рисковать собственной шкурой, но и позорное клеймо на лбу получать было как-то не с руки. Генеральские войска — заветная цель противника, и все собравшиеся в шатре сидели на мушке. Сдаваться однозначно было нельзя, ведь тогда их будут судить как военных преступников, но и надежды на положительный исход боя тоже не было. Речи о штабелях живых мишеней, лежащих на голой земле за пределами шатра, даже не заходило. Ходиком больше, ходиком меньше — какая разница, лишь бы с Времландовских погон не полетели звёзды, потому после горячих обсуждений звёзды решили попросту улететь, раздав пред этим указания бойцам: «Стоять до конца!».

Уже через несколько минут мелкие генералишки выстраивали ходиков в шеренги, дабы зачитать перед ними мотивирующую речь о Родине и её защите. Им вновь поведали об ужасающей угрозе, которая неминуемо случится, если сдать позиции; пообещали солидные боевые выплаты и гробовые семье, ежели что приключится; облобызали слащавыми напутствиями и гарантировали водяную поддержку с воздуха, пообещав лично проконтролировать её качество, а также подвести подкрепление. После чего генеральские чины залезли каждый в свой водяной истребитель и поднялись в воздух, заполонив тишину рёвом моторов.

Только полетели они почему-то в обратном направлении от неминуемого наступления. Скученная толпа минуток и секундочек подняла головы в небо, провожая глазами командование. Никто не верил в то, что их бросили, но нет-нет и шальная мысль залетала в головные шестерёнки, терроризируя своим дребезжанием, но ходики её отгоняли, единомысленно повторяя: «Они вернутся»; «Скоро придёт подкрепление»; «Это просто корректировка курса»; «Победа будет за нами»; «Времландовцы не сдаются!».

Бездействие порождает тревогу, потому бойцы занялись, пожалуй, единственным, что могли — начали подготовку к бою. Ходики расставляли водяные пушки на позиции, прочищали ржавые водоматы, добротно смазывались, потратив на запчасти недельный запас масел, а после выполненных дел замерли, вглядываясь в кромешную темноту. Все молчали, но шум от клацанья зубов сотрясал воздух не хуже, чем водяной хлопок от разорвавшейся бомбы.