Времландия (СИ)

Секундочки умели в нужный момент натянуть маску убогости, попрятавшись по собственноручно сколоченным хибарам, отвратительных снаружи, но пышущих уютом и благополучием внутри. Их жизнь была соткана из лжи и подыгрывания, но разве кто-то посмеет их в этом упрекнуть?

Секундочки радушно принимали всех времяпреступников и давали им пищу и крышу над головой. Это укрытие отличалось непревзойдённой безопасностью, ведь никто и не думал в каких-то замызганных, кишащих беднотой Секундиях искать Годрикистов и прочих противников режима.

Губернатор всех Секундий предпочитал лишний раз не высовываться на улицы, а ежели приходилось выходить, цеплял на глаза ультра-тёмные очки, не позволяющие видеть мир дальше собственного носа. Секунд Секундыч хоть и являлся главой, но всем на него было начхать, что есть, что нет. При чём чихали на него не только секундочки всех возрастов, но и высшие инстанции за чертой каскада Секундий. А потому заехавший в Третью Недельнецкий даже не заметил, что беседу ведёт не с истинным губернатором, а с подставным Годрикистом. Да и замечать особенности внешности высокопоставленных персон было как минимум неприлично, а как максимум — негигиенично, попробуй потом отмыться от многоэтажной брани. Кто-кто, а помощник министра это отлично понимал.

А что до истинного, Хронос его знает, какая оказия с ним приключилась. Одни говорили, что его одолел центральный приступ; другие сетовали на удушье от аллюмюжной кости; а третьи так вообще ударялись в сверхъестественные теории, мол, его похитили пришельцы, похожие на ходиков, как капли масла, но со странными, будто сотканными аллюпрядом волосами.

В общем, уже вторую неделю к ряду резиденцию Секундыча занимал штаб оппозиционных сил. С помощью навыков самоученных техников, времирная сеть в Секундиях прекратила работу лишь на отчётах здания под Часовой Звездой, потому штаб с успехом координировал работу сопротивления Минутного каскада и связывался с Годрикистами, уехавшими за ребро.

Все известные истории революции совершались в столицах, но кто говорит, что так и должно быть? Регионы ничем не хуже, более того, поднять смуту там много легче — ходики и без того подавлены силами автократов, отряды правопорядка незначительны, а взор верхушек проходит как бы сквозь. Казалось бы, идеальная картина сопротивления, но секундочки не отличались расторопностью, ведь по-хорошему приступать нужно было ещё вчера, когда Годфри только начинал приклеивать попу к трону. Но двадцать два года к ряду прокажённая каста успешно балансировала на протянутой проволочке между отчаянием и надеждой. И только начатая бойня, именуемая ПУКом, развязала секундочкам руки, ведь никто не ощущал эту войну так, как ощущали они.

Именно в каскаде десяти Секундий устроили беспрецедентный отлов и отправили половину ходиков мужского пола на мифическую защиту родных земель. Ещё в самом начале, когда в мегаполисах ходики в упор не замечали беды, продолжая попивать смузи на верандах в маслотериях, с улиц десяти городов начали без вести пропадать секундочки мужского пола. Их забирали, не стесняясь, средь бела дня, не заботясь о том, что множество семей лишалось порой единственного кормильца. И вот, когда в каждую хибарку постучалось эхо войны, секундочки перешли к решительным действиям.

Почти год организованного сопротивления привёл к тому, что силы самой малозначимой касты подняли революцию в Верхней Минутии и захватили оставшуюся без связи Минутандию — резиденцию губернатора всех Минутий. Конечно, всё прошло не так радужно, как хотелось, и бронированные ходики, что следили за порядком, подавили восстание в Нижней и Средней Минутиях, но это больше, чем ничего.

С захваченной Минутандией Нижняя и Средняя вскоре сами прибегут в распахнутые руки сопротивления, а с ними освобождать столицу будет многомиллионная армия салатовых сторонников.

----------

[1] Nihil (лат.) — ничто, ничего

Глава 2. Чердак

Ввалившись на чердак, маленькие минутки прерывисто задышали. Пожалуй, никогда до сих пор они не чувствовали такого ужаса вперемешку с беспомощностью. Им всем хотелось слиться с окружающим пространством и одновременно рвать и метать, ведь страх вызывал оцепенение, а беспомощность — агрессию. Звуки с площади не смолкали. Казалось, до них было не три этажа вниз, а их издавал кто-то, а скорее что-то на расстоянии вытянутой руки. А что-то, потому что эти душераздирающие вопли не походили на вопли разумных существ. Ну не может так кричать ни один ходик, разве что их резали наживую…

Пытаясь отвлечься и защитить собственную шкуру, ребята повторили путь до чердачной двери, согнувшись в три погибели, и начали её спешно баррикадировать. Благо дверь открывалась во внутрь, а хлама на чердаке жители дома навалили с избытком.

Когда Тим поставил к двери третью тяжеленную коробку, к звуку отчаяния прибавилась какофония бегущих ног. И в этот раз не просто казалось, что этот топот идёт прямо на ребят — звук действительно доносился из подъезда, и с каждой секундой количество лестничных маршей до чердака сокращалось, а топот приближался.