Всадник без головы

That wur on the Massissippi, when my ole ooman wur alive, an I kep up the 'stablishment to 'commerdate her. Arter she went under, I moved into Loozeyanny; an then arterward kim out hyur. Since then the blue sky o' Texas hev been my only kiver, eyther wakin' or sleepin'."	Это было на Миссисипи, когда еще моя старуха была жива; я завел это жилище ради нее; когда она умерла, я перебрался сначала в Луизиану, а потом сюда. С тех пор моя единственная крыша и днем и ночью -- синее небо Техаса.
"If you prefer to lie outside-"	-- Если вы предпочитаете спать снаружи...
"I prefar it," laconically rejoined the hunter, at the same time stalking over the threshold, and gliding out upon the little lawn that lay between the cabin and the creek.	-- Да, предпочитаю,-- коротко ответил охотник, переступая порог и направляясь к лужайке, расстилавшейся между хижиной и речкой.
His old blanket was not the only thing he carried along with him. Beside it, hanging over his arm, could be seen some six or seven yards of a horsehair rope.	С ним было не только его старое одеяло -- на руке у него висело кабриэсто -- веревка ярдов в семь длиной, сплетенная из конского волоса.
It was a piece of a cabriesto-usually employed for tethering horses-though it was not for this purpose it was now to be used.	Обычно ее употребляли для того, чтобы привязывать лошадь на пастбище, но сейчас она предназначалась для другой цели.
Having carefully scrutinised the grass within a circumference of several feet in diameter-which a shining moon enabled him to do-he laid the rope with like care around the spot examined, shaping it into a sort of irregular ellipse.	Внимательно осмотрев освещенную луной траву, он тщательно уложил на земле веревку, окружив ею пространство диаметром в несколько футов.
Stepping inside this, and wrapping the old blanket around him, he quietly let himself down into a recumbent position. In an instant after he appeared to be asleep.	Перешагнув через веревку, он завернулся в одеяло, спокойно улегся и через минуту, казалось, уже спал.
And he was asleep, as his strong breathing testified: for Zeb Stump, with a hale constitution and a quiet conscience, had only to summon sleep, and it came. He was not permitted long to indulge his repose without interruption.	Судя по его громкому дыханию, он, должно быть, на самом деле спал. Зеб Ступм благодаря крепкому здоровью и спокойной совести всегда засыпал сразу. Однако отдыхать ему пришлось недолго.
A pair of wondering eyes had watched his every movement-the eyes of Phelim O'Neal.	Пара удивленных глаз следила за каждым его движением: это были глаза Фелима О'Нила.
"Mother av Mozis!" muttered the Galwegian; "fwhat can be the manin' av the owld chap's surroundin' himself wid the rope?"	-- Святой Патрик,-- прошептал он,-- для чего это старик огородился веревкой?
The Irishman's curiosity for a while struggled with his courtesy, but at length overcame it; and just as the slumberer delivered his third snore, he stole towards him, shook him out of his sleep, and propounded a question based upon the one he had already put to himself.	Любопытство ирландца некоторое время боролось с чувством вежливости, но потом первое взяло верх; едва лишь охотник захрапел, как Фелим подкрался к нему и стал его трясти, чтобы получить ответ на заинтересовавший его вопрос.
"Durn ye for a Irish donkey!" exclaimed Stump, in evident displeasure at being disturbed; "ye made me think it war mornin'!	-- Будь ты проклят, ирландский осел! -воскликнул Стумп с явным неудовольствием.-- Я думал, что уже утро...
What do I put the rope roun' me for?	Для чего я кладу вокруг себя веревку?