Всадник без головы

Hah-now I ree-cog-nise the varmint!	А-а, теперь я узнаю гадину!
It air a chicken, out on the sarch arter eggs, I reck'n!	Это "курочка" ищет яйца.
Durn the thing! it air comin' torst me, straight as it kin crawl!"	Ах ты, бестия! И ведь ползет прямо на меня...
The tone in which the speaker delivered himself told that he was in no fear of the reptile-even after discovering that it was making approach. He knew that the snake would not cross the cabriesto; but on touching it would turn away: as if the horsehair rope was a line of living fire.	В его тоне не чувствовалось испуга: Зеб Стумп знал, что змея не переползет через волосяную веревку, а, коснувшись ее, поползет обратно, как от огня.
Secure within his magic circle, he could have looked tranquilly at the intruder, though it had been the most poisonous of prairie serpents.	Под защитой этого магического круга охотник мог спокойно следить за непрошеным гостем, если бы это была даже самая ядовитая змея.
But it was not.	Но она не была ядовитой.
On the contrary, it was one of the most innocuous-harmless as the "chicken," from which the species takes its trivial title-at the same time that it is one of the largest in the list of North-American reptilia.	Это был всего лишь уж, и притом самый безобидный, из той разновидности змей, которые в просторечии называются "курочками", несмотря на то, что в списке североамериканских змей они числятся среди самых крупных.
The expression on Zeb's face, as he sat regarding it, was simply one of curiosity, and not very keen.	На лице Зеба отразилось любопытство, и то не слишком большое.
To a hunter in the constant habit of couching himself upon the grass, there was nothing in the sight either strange or terrifying; not even when the creature came close up to the cabriesto, and, with head slightly elevated, rubbed its snout against the rope! After that there was less reason to be afraid; for the snake, on doing so, instantly turned round and commenced retreating over the sward.	Охотник не удивился и не испугался даже тогда, когда уж подполз к самой веревке и, немного приподняв голову, ткнулся прямо в нее. После этого вообще нечего было бояться; змея тотчас же повернула и поползла обратно.
For a second or two the hunter watched it moving away, without making any movement himself.	Секунду или две охотник просидел неподвижно, следя за тем, как змея уползает.
He seemed undecided as to whether he should follow and destroy it, or leave it to go as it had come-unscathed.	Казалось, он был в нерешительности -преследовать ли ее, чтобы уничтожить, или же оставить в покое.
Had it been a rattlesnake, "copperhead," or "mocassin," he would have acted up to the curse delivered in the garden of Eden, and planted the heel of his heavy alligator-skin boot upon its head.	Если бы это была гремучая, копьеголовая или мокасиновая змея, он бы наступил ей на голову тяжелым каблуком своего сапога.
But a harmless chicken-snake did not come within the limits of Zeb Stump's antipathy: as was evidenced by some words muttered by him as it slowly receded from the spot.	Но безобидной змее "курочке" ему не за что было мстить. Это было ясно из слов, которые охотник пробормотал, пока змея медленно уползала:
"Poor crawlin' critter; let it go!	-- Бедная тварь! Пусть себе ползет восвояси.
It ain't no enemy o' mine; though it do suck a turkey's egg now an then, an in coorse scarcities the breed o' the birds. Thet air only its nater, an no reezun why I shed be angry wi' it.	Правда, она высасывает индюшечьи яйца и этим сокращает индюшечий род, но ведь это ее единственная пища, и нечего мне на нее сердиться.