Всадник, скачущий впереди

В а с я. Решил поглядеть, как гуляете.

П а р е н ь. Ну и что, увидел?

В а с я. Не богато.

П а р е н ь. Сегодня не богато, завтра в красном вине ноги мыть будем.

В а с я. Без мыла?

П а р е н ь. Как пожелаем! А ты за кусок мыла восемь часов в день вкалываешь! Или теперь семь?

В а с я. Семь… Только мы на мыло не считаем!

П а р е н ь. Миллион у тебя на книжке?

В а с я. А зачем мне миллион? Как Остапу Бендеру, с ним мучиться?

П а р е н ь. Это какой же чудак с деньгами мучился?

В а с я. Был один такой…

П а р е н ь. Лапоть! Дали бы мне миллион!

В а с я. Ну и что бы ты с ним делал?

П а р е н ь. Жил бы! По потребностям.

В а с я. Разбираешься…

П а р е н ь. А ты как думал?

В а с я. Не выйдет у тебя.

П а р е н ь. Не пустите, значит, в коммунизм?

В а с я. Нет.

П а р е н ь. Пролезем! На вашем горбу!.. А вообще-то я ждать не расположен. Мне в молодые годы охота в свое удовольствие пожить.

В а с я. Разве ты живешь?

П а р е н ь. А что же я делаю? Прозябаю, да?

В а с я. На чужого дядю работаешь. В шестерках ходишь.

П а р е н ь. Я?!

В а с я. И ты, и он… и Алешка! На Зубка работаете. За него и сроки отсиживаете.

П а р е н ь. Ты Зубка не тронь! Он тебе не чета!

В а с я. Это точно! Я с вами за одним столом сижу, а он брезгует.

П а р е н ь. Замолчи, гад! (После паузы.) И лекторий тут не устраивай! Я этих лекций за пять лет вот как наслушался!

В а с я. Где?

П а р е н ь. Тебе не доехать!

В а с я. А я в ту сторону не собираюсь. Мне юг больше нравится.

П а р е н ь. Короче! Зачем явился?

В а с я (указывая на Алексея). За ним!

П а р е н ь. А на что он вам теперь? Замаранный-то! Ну, раньше вы под его марку делишки свои обделывали. Звонили, как балаболки: «Перевоспитываем, доверяем!» А как до дела дошло, так за грудки, руки ломать, в свисток свистеть? Где же ваше товарищество хваленое?

Н ы р к о в. За премию человека продают! У них это просто.

В а с я (парню). В «три листка» играешь? И передернуть толком не умеешь!

П а р е н ь. В чем я соврал? Суд над ним будет?

В а с я. Поговорим. По-товарищески…

П а р е н ь. А это бара-бир! Условно навесите — будет всю дорогу под участковым ходить. А за что? Свой инструмент вынес! Сами в руки сунули, а потом подловили! Это называется — он вам друг, товарищ и брат, да?

В а с я. Да! И горишь ты, как твоя пижама, малиновым пламенем! Судить мы его будем не за то, что он эти резцы вынес, а за то, что сменщику их не оставил!

А л е к с е й. Что?!

П а р е н ь (растерянно). Погоди! Это как так?

В а с я. А вот так! Почему он должен хорошим инструментом работать, а товарищ его плохим?

П а р е н ь. Ну, это ты брось! Такой и статьи нет, чтоб за это судили.

В а с я. А тебя по ней никто судить и не будет. Рылом не вышел. Твои статьи все в уголовном кодексе помещаются!

А л е к с е й (с трудом). Вась… ты почему раньше не приходил? Вась… Я всю подушку зубами изорвал. Вась… (Плачет.)

В а с я. Не надо, Алешка. Не надо при них. Пойдем!

Н ы р к о в (парню). Уйдет ведь… Слышишь!

П а р е н ь (заложив руки за спину, подходит к Василию, тупо бормочет). Не уйдет… Никуда он не уйдет! (Коротко размахнувшись, бьет Василия бутылкой по голове.)

Глухо застонав, обхватив рукам» голову, Василий оседает на пол к ногам парня.

И все! Концы!

Алексей непонимающе смотрит на лежащего Василия, потом медленно поднимает тяжелый табурет и идет на парня. Разбивается и гаснет задетая табуретом лампа.

З а н а в е с.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Комната в заводоуправлении. Стол, покрытый кумачовой скатертью, на стенах плакаты, в углу свернутое знамя. За окном мокрые, словно отлакированные, ветки молодого деревца и по-весеннему прозрачное небо. У стола сидит  З и н а  и сердито выговаривает кому-то в телефонную трубку.