Всадники в грозу. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и The Doors

The Doors — другие. У них нет ничего общего с добрыми Битлз. Они не разделяют современное убеждение, что любовь — это братство и Камасутра. Их музыка настаивает та том, что любовь — это секс, и что секс — это смерть, и где-то между кроется спасение. Doors — это Норман Мейлер из «Топ-40», миссионеры апокалипсического секса.

Прямо сейчас они собрались вместе в непростом симбиозе, чтобы сделать свой альбом. В студии холодно, и лампы слишком ярки, и масса проводов, и завалы зловеще мерцающей электроники — все то, что стало повседневной жизнью современных музыкантов. В наличии три из четырех «Дверей», в наличии всё и все, кроме одного — четвертой «Двери», лидера и певца, Джима Моррисона, двадцатичетырехлетнего выпускника UCLA, который носит черные виниловые штаны без исподнего и склонен предполагать, что граница возможного пролегает где-то по ту сторону акта самоубийства… Это Рей Манзарек, и Робби Кригер, и Джон Денсмор — те, кто делают звучание Doors таким, как оно есть… и это Моррисон — тот, кто приходит сюда в своих черных виниловых штанах без исподнего и приносит идею, и это Моррисон — тот, кого все они ждут уже давно…

Уже поздно, поздней позднего. Моррисон появляется. На нем черные виниловые штаны, он садится на диван напротив четырех зияющих динамиков и закрывает глаза. Любопытная деталь, связанная с приходом Моррисона: никаких приветствий, никто даже не смотрит в его сторону. Робби Кригер продолжает отрабатывать гитарный пассаж. Джон Денсмор настраивает барабаны. Манзарек сидит за пультом и крутит ручки, за его спиной девушка, она массирует ему плечи…

Моррисон усаживается на кожаный диван… и откидывается на спинку. Зажигает спичку. Какое-то время пристально смотрит на пламя, затем, очень медленно и осторожно, подносит его к молнии на своих виниловых штанах. Манзарек наблюдает за ним. Девушка, массирующая плечи Манзарека, не смотрит ни на кого. Такое ощущение, что никто не собирается покидать помещение, никогда. Пройдет еще несколько недель, прежде чем Doors закончат запись этого альбома. Мне не дождаться.

* * *

Пару вечеров спустя после визита Дидион мы сидели за пультом, курили траву и сводили фонограмму “You’re Lost Little Girl” в две финальные стерео-дорожки. Рей вернулся в звукорежиссерскую кабину из коридора, откуда он прослушивал запись через полуприкрытую дверь. Он старался «дистанцироваться» от звука, который нам приходилось прослушивать по могу раз, чтобы добиться некой объективности. Плюс, Ротшильд обычно выводил громкость до предела.

— Я думаю, твоя песня, Робби, отлично подошла бы Фрэнку Синатре, — сообщил Рей, состроив мину и уперев язык в щеку.

— Фрэнк мог бы посвятить ее своей жене, Мие Фарроу.