Всадники в грозу. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и The Doors

Было ясно, что Дерек собаку съел в музыкальных делах. Меня немного беспокоило, что он может посчитать наших новых менеджеров полными профанами.

— Вы знаете, несколько дней назад «мальчики» (Битлз) получили известие о смерти их менеджера Брайана Эпштейна. Они сейчас в Индии, медитируют с этим гуру. Он им про все и рассказал. Кому же, как не ему? Вот газета, здесь статья об этом.

Ё-моё! Это же Махариши!

— Робби, ты только взгляни! — воскликнул я.

Наш маленький тайный ритуал, похоже, вот-вот должен был стать достоянием широкой общественности.

— Жаль Эпштейна, — сказал Робби, прочитав статью. — А то, что Битлз медитируют с Махариши — это, конечно же, здорово.

Ну, да. Теперь куча народу узнает, как приводить свою голову в порядок с помощью медитации. Не говоря уже о фанах-малолетках, которые с таким рвением подражают всему, что делают их кумиры.

* * *

Тем августом, вновь на студии «Sunset Sound», мы приступили к записи нашего второго альбома. «Elektra» объявила о рекордном предварительном заказе на альбом — 500 000 экземпляров — так что мы были полны энтузиазма на предмет доставки товара жаждущей публике. В связи с тем, что у нас было ощущение, что наш юрист, Макс Финк, несколько старомоден для шоу-бизнеса, и нам нужна некая свежая кровь, моя бывшая гёрл-френд Донна Порт убедила нас поговорить с ее приятелем-адвокатом, Эйбом Сомером. Наш контракт с «Elektra» предусматривал запись еще двух альбомов, за ту же сумму гонорара. Но Эйб был уверен, что благодаря огромному успеху “Light My Fire” и тому факту, что первый альбом уже разошелся в количестве полумиллиона копий, он сможет весьма существенно улучшить условия нашей сделки.

— Прежде всего вы должны получить издательские права на ваши собственные песни. Это ваше золото, и оно ваше по праву. Ничего не стоит зарегистрировать собственную издательскую компанию. Вам это обойдется в двести долларов, а о бумажной стороне я позабочусь. То, что Жак присвоил себе права на ваши песни — не очень честно с его стороны. Во-вторых, я уверен, что смогу добиться лучших условий сделки в целом. Я позвоню в Нью-Йорк Жаку прямо сейчас, и клянусь, вы услышите нотки вины в его голосе. «Elektra» может производить впечатление заботливой семьи, но посмотрим, что покажет ревизия.

— Хай, Жак, — Эйб прижал палец к губам, показывая, чтобы мы сидели тихо. — Это Эйб Сомер.

— Как там с погодой в Лос-Анджелесе? — спросил Жак. — У нас тут 150 градусов в тени[36]!

— А нас все прекрасно, 78 градусов, никакой жары, — ответил Эйб, подмигнув нам. — Я по поводу издательских прав, Жак… вы, конечно знаете, что права на песни должны принадлежать мальчикам, а никак не «Nipper Music». Вы оформили ее на имя вашего сына, «Nipper» — это ведь его прозвище, если не ошибаюсь? А песни — это дорсовы детки, верно?

— Ну… вы правы, но тогда о повышении процента не может быть и речи.

— Я полагаю, поднять на несколько пунктов было бы справедливо, в свете того, что “Light My Fire” стоит на первой позиции уже которую неделю.

— Не слишком ли вы круто загибаете, Эйб? — вздохнул Жак.

— Эти мальчики стоят того, — ответил Эйб, улыбаясь нам.

— Окей… но семь с половиной процентов — это предел!

— Я подготовлю все в письменном виде к уикенду. Спасибо, Жак. Я уверен, мальчики будут очень признательны. И вырывайтесь к нам, при случае. Погода здесь — просто прелесть!

* * *

Запись нового альбома пошла очень хорошо. Мы отполировали “My Eyes Have Seen You”, написанную в родительском гараже у Рея еще до того, как появился Робби, и пару недель репетировали “People Are Strange”. Она превратилась в захватывающую песню, потенциальный сингл. Песни, которые Джим написал за последнее время, были, как по мне, особенно пронзительными. В стихах, кроме фирменной моррисоновской странности и мрачноватости, теперь отчетливо сквозило нечто уязвимое, одинокое, даже личное. Я думал о том, что его ранимость в конце концов проступила сквозь браваду и он наконец признавался, что ему страшно.