Читаем Все бесконечные решения (СИ) полностью

Растянув губы в ядовитой улыбке, мальчик с вызовом посмотрел на сестру: давай, скажи, что я не прав, и что нельзя бить по больному, когда точно знаешь, куда ударить.

Он не учёл одного. Его глаза, ещё красные от вчерашних слёз, полные боли и надежды на то, что его если не простят — хотя бы примут.

— Ты плакал вчера, да? — вдруг тихо спросила Эллисон.

Она прислонилась к столу и скрестила руки на груди. Пятый замер, словно получив пощёчину, услышав её слова. Он открыл рот, чтобы ответить, но теперь по больному, кажется, только что ударили его.

— Не плакал. Был пьян в хлам, — отмахнулся он, поморщившись.

Эллисон кивнула.

— Ну конечно. Ты себя в зеркало видел?

Пятый недовольно нахмурился.

— Не похоже, что ты сейчас с похмелья, — улыбнулась она.

— А по-твоему, почему Клаус там пытается докопаться до Антарктики в поисках обезболивающего? — прошипел мальчик.

Эллисон подалась вперёд, чтобы выглянуть через дверной проём в коридор, куда ушёл Четвёртый.

Пятый недовольно нахмурился. Переодеваться при Эллисон он не собирался, а отвлечение в виде поиска рубашки закончилось слишком быстро. Поэтому он внимательно посмотрел на ту, что держал в руках, сделал вид, что сегодня она к его глазам не подходит, и стал искать что-нибудь другое.

— Мы вернёмся в свой мир, где ты в разводе с тем парнем, Питером, — сказал он. — И вернём тебе Клэр.

— Его имя Патрик, Пятый.

— Неважно.

Эллисон закатила глаза. Конечно, ещё бы для Пятого было важно то, что имеет значение для неё. Но тем не менее он, кажется, действительно хотел помочь. Она медленно кивнула.

— Как мы это сделаем? Снова перенесемся в Даллас?

Пятый усмехнулся. Бросив все рубашки обратно в шкаф, прошёл к столу. Отобрал у сестры тетрадь, которую та хотела взять и захлопнул.

— Никаких больше перемещений во времени. Не дальше, чем на пять минут. Я не готов.

— Ты не готов? — Эллисон не сдержала насмешливую улыбку. Не то чтобы Пятый каждый день признавал, что он что-то не может сделать.

Мальчик невозмутимо кивнул.

— Не хочу окончательно впасть в детство или снова подвергнуть мир опасности из-за какой-нибудь банды Клауса.

— Вообще-то, — послышался голос с кухни, — Мы предпочитали называть себя…

— Заткнись и ищи таблетки! — рявкнул Пятый, наконец, дав себе волю при возможности хоть на кого-то наорать.

Эллисон вздрогнула от неожиданности и искренне посочувствовала Клаусу, которому приходилось делить квартиру с этим маленьким неуравновешенным психом.

— Тогда как мы это сделаем? — спросила она.

Пятый опустил взгляд на тетрадь. Казалось, теперь он совершенно забыл о своих эмоциях и полностью погрузился в свои расчёты и планы.

— Я пытался решить это с тех пор, как мы с тобой говорили о Клэр три дня назад. И пришёл в никуда. Перемещения во времени не безопасны. Без чемоданчика, по крайней мере.

— Тот эмо-Бен ещё ответит мне за него! — пообещал Клаус, возвращаясь в комнату со стаканом воды и пачкой обезболивающих.

Пятый смерил его долгим взглядом, но стакан принял молча.

— Вчера Клаус подал мне отличную идею, — начал он.

Эллисон удивлённо изогнула бровь, недоверчиво глянув на Четвёртого. Тот почти обиделся.

— Перемещениями во времени можно спровоцировать ещё один апокалипсис или же настроить против себя Комиссию.

— Но Херб вроде добрый, — неуверенно протянул Клаус. — Вряд ли он станет…

— Станет, — отрезал Пятый, посмотрев на брата с крипово-злобной улыбкой.

— Какой у тебя план? — нетерпеливо спросила Эллисон.

Пятый повернулся к ней.

— Я подумал о перемещениях не во времени, а между мирами. По сути, каждое наше путешествие создавало отдельный мир. Это как бесконечный набор копий нашей вселенной, которые отстоят друг от друга в промежуточной разнице…

— Пятый, — перебил мальчика Клаус, заметив непонимание на лице сестры. — Попроще.

— Мы переместимся через пространство, как твои любимые «Слайдеры», — пояснил Пятый, обречённо вздохнув.

— Они не мои, а Бена, — пробубнил Клаус.

— Неважно.

Эллисон скептически хмыкнула.

— Ты так умеешь? Перемещаться через пространство?

Пятый поджал губы.

— Ни разу этого не делал. Я могу перемещаться в пространстве, разрывая ткань реальности. Думаю, это что-то между этим и путешествиями во времени. Попробую найти способ. Но в этот раз один я экспериментировать не стану.

Эллисон была возмущена. Мало того, что Пятый затеял новую опасную авантюру, так он ещё и хотел подвергнуть риску всю семью.

— Есть вероятность, что я застряну в другом мире. Или не смогу вернуться в этот. Вместе будет проще исправить это, — аргументировал Пятый, с долей страха глянув на Клауса. Не на Эллисон, она не поймёт.

Клаус улыбнулся.

— Старик прожил сорок пять лет с пластиковым манекеном, Элли, — поддержал брата он. — Думаю, он имеет право ждать, что мы пойдём с ним в этот раз.

— У нас есть реальный шанс вернуть Клэр, — обрадовавшись поддержке, заверил Пятый.

Эллисон с надеждой посмотрела на него. Мысли о риске отпали сами собой, когда она поняла, что у неё действительно снова появится возможность увидеть дочь. Эллисон кивнула.

— Хорошо, — после недолгого молчания согласилась она. — Мы сделаем всё так, как ты скажешь, Пятый.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аккумулятор Сагнума
Аккумулятор Сагнума

«В прошлый раз его убили в двух шагах от Колодца. Кто и за что?.. Он пытался припомнить подробности, но память, вероятно, непоправимо поврежденная в результате стольких смертей, следовавших одна за другой, вместо полноценной зарисовки происшествия выдавала невнятицу, больше похожую на обрывки сна.Кажется, сумерки: краски притемненные, водянистые, небо отсвечивает лиловым. Колодец не этот, местность другая. Деревьев нет, торчат какие-то столбы или колонны. Нападавших двое, трое? Лица, одежда, экипировка – все как будто ластиком стерли, до белых дыр. Видимо, они использовали холодное оружие, было очень больно. Забрызганная кровью трава с темными прожилками на длинных узких листьях – единственное, что запомнилось отчетливо. Прожилки узорчатые, почти черные на светло-зеленом фоне – совершенно бесполезная подробность…»

Антон Орлов

Проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Рассказ
Можно
Можно

Каждый мужчина знает – женщину можно добиться, рассмешив ее. Поэтому у мужчин развито чувство юмора. У женщин это чувство в виде бонуса, и только у тех, кто зачем-то хочет понять, что мужчина имеет в виду, когда говорит серьезно. Я хочу. Не все понимаю, но слушаю. У меня есть уши. И телевизор. Там говорят, что бывают женщины – носить корону, а бывают – носить шпалы. Я ношу шпалы. Шпалы, пропитанные смолой мужских историй. От некоторых историй корона падает на уши. Я приклеиваю ее клеем памяти и фиксирую резинкой под подбородком. У меня отличная память. Не говоря уже о резинке. Я помню всё, что мне сообщали мужчины до, после и вместо оргазмов, своих и моих, а также по телефону и по интернету.Для чего я это помню – не знаю. Возможно для того, чтобы, ослабив резинку, пересказать на русском языке, который наше богатство, потому что превращает «хочу» в «можно». Он мешает слова и сезоны, придавая календарям человеческие лица.Град признаний и сугробы отчуждений, туманы непониманий и сумерки обид, отопительный сезон всепрощения и рассветы надежд сменяются как нельзя быстро. Как быстро нельзя…А я хочу, чтобы МОЖНО!Можно не значит – да. Можно значит – да, но…Вот почему можно!

Татьяна 100 Рожева

Проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Рассказ