Все, что вы хотели знать о смерти

– Помнишь, мы уже сидели за этим столом, вот так же накрывшись одеялом. Шестнадцать лет назад это было… – тихо произнесла Светлана и вздохнула, – ровно шестнадцать лет. Ты помнишь?

– Помню, конечно, – ответил Ипатьев, хотя не помнил тот случай, – вернуться бы в то время. Но это невозможно, и, даже если мы окажемся в том далеком году, все равно совершим те же самые ошибки и еще других наделаем.

– А мама себя иногда не узнает в зеркале, – сказала Света, – однажды она закричала ночью, да так истошно, что я бросилась к ней в спальню. Влетаю, а она стоит голая перед зеркалом, показывает пальцем на свое отражение и кричит в ужасе: «Ведьма! Ведьма! Там ведьма!» Она себя не узнает в зеркале, видит там какую-то незнакомую ей женщину. Но выглядит она прекрасно для ее возраста, конечно. И тело, и лицо, и волосы. …Морщин на лице практически нет… Я ее оттащила тогда в постель, стала ее укачивать, а она меня спрашивает: «А ты кто?»

Но вообще она меня помнит. А вот Артема постоянно не узнает.

– У тебя с Артемом что?

– Он мой муж.

– Это я знаю. Вы хоть по любви?

– Сейчас-то чего уже об этом? Его мало интересует моя личная жизнь. Он весь в бизнесе. Но даже если узнает, что я была у тебя на прошлой неделе и что эту ночь я провожу у тебя, он вряд ли расстроится. Но за маму переживает. И когда у нее просветления, они беседуют на разные темы и вполне довольны друг другом.

– Ты говорила, что она его не узнает.

– Узнает иногда. Но может называть его врачом, дизайнером или проректором Богдановым.

– Так ведь Фролов – проректор Богданов.

– Проректором Богдановым может быть кто угодно. Мама мне сказала по секрету, что Богданов – страшный человек: он проводит опыты над студентами. Но это не так часто бывает. Например, меня она почти всегда узнает, хотя иногда просит, чтобы ей принесли доченьку… Папу узнавала, хотя и называла его дяденькой… От Артема чаще всего пряталась. Но это действительно было не постоянно. Папа говорил, что она так с нами играет, хочет, чтобы мы за ней ухаживали, больше внимания ей уделяли…

– Со мной она была вполне разумной.

– Она мне недавно призналась, что у нее есть жених, которого зовут Павлик. И он скоро приедет за ней и увезет от дяденьки. А дяденька злой, и к нему из лесу приходит дедушка-военный, чтобы забрать дяденьку с собой… Понятно, что мама немного сумасшедшая, но, когда я сказала об этом папе, он признался, что это правда и какой-то старик в старой гимнастерке приходит к нему под окна и ждет, когда он выйдет. И в лесу показывается, но близко не подходит, а просто прячется за деревьями. Представляешь, каково мне было слышать все это от самых близких мне людей?

– Хочешь я тебе покажу этого старика? – шепотом предложил Павел.

– Паша, – так же шепотом ответила бывшая жена, – не пугай меня! Если еще и ты его видишь…

Ипатьев сбросил с себя половинку простыни и пошлепал в гостиную. Подвинул стул к старому шкафу, где уже давно лежала фотография, сделанная в последний год жизни его деда. На ней Владимир Михайлович был запечатлен в той самой гимнастерке. Снимок не понравился деду, и он попросил убрать его куда-нибудь подальше – на шкаф, где он и пролежал больше тридцати лет. Бабушка время от времени доставала фото, протирала стекло и металлическую рамку.

И сейчас Павел отнес фотографию на кухню и показал бывшей жене.

– Вот этот старик, который подходил к вашему дому. Это мой дед.

Светлана взяла фотографию, посмотрела на нее, и у нее затряслась нижняя губа.

– Мне страшно, Пашенька, – прошептала она и беззвучно заплакала.

Он взял ее на руки и понес в комнату, простынь слетела и упала ему на ногу. Так он и шел, неся на руках бывшую жену и подтаскивая за собой простынь с голубенькими цветочками.

Глава четвертая

Утром раздался звонок в дверь. Павел спустил ноги с кровати и стал вертеть головой в поисках брюк. Светлана надела через голову свое легкое летнее платье и бросилась открывать.

– Погоди! – крикнул ей вслед Ипатьев. – Ты хоть узнай, кто там.

Почему-то ему показалось, что это опять ни свет ни заря по какой-нибудь надуманной причине и без предупреждения приперся начальник убойного отдела Гончаров.

Но оказалось, что заскочил закадычный друг Володя Высоковский[15]. Он, как и в школьные годы, вышел на пробежку и, как тогда, не один, а с Таней. И теперь они стояли рядом в спортивных костюмах, как и много лет назад, веселые оттого, что у них впереди еще целая жизнь. Они даже не удивились, что увидели бывшую жену своего одноклассника. Таня обняла Светлану, а Высоковский выразил соболезнования.

– Я только однажды видел Николая Петровича, – вспомнил он, – на вашей свадьбе. Он, узнав, что я учусь на юридическом, спросил, почему сейчас все идут в юристы или в экономисты. А кто же будет дома строить? А я ответил за свою профессию, мол, столько людей отдали последние деньги на строительство квартир и остались без жилья, что кто-то ведь должен положить конец подобной практике. Мне кажется, что он даже обиделся на меня…