Все это правда

Мама, не отрываясь от экрана, смотрит свои любимые комедии и запивает их коктейлем из лекарств. Говорит, единственный способ держаться для нее – следить за знакомыми сюжетами, смеяться знакомым шуткам, видеть знакомые лица. Ситкомы – мамина духовная пища, особенно сейчас, когда она уже почти не интересуется пищей телесной. Сама я не фанатка ситкомов. Актеры переигрывают. Смех за кадром раздражает. Родители преувеличенно интересуются жизнью детей – усаживаются на край кровати, чтобы поговорить по душам, ругаются с тренером, бегая по краю футбольного поля, или делают с детьми парашют для яйца[40]. На этот раз мама просит меня выбрать комедию, и я выбираю «Фрейзер»[41] – единственный сериал, который хоть как-то терплю, потому что он не такой тупой и там нет шаблонной семейки из пригорода.

В этой серии Фрейзер притворяется евреем, чтобы очаровать симпатичную еврейку, с которой познакомился в торговом центре. Когда она приходит к нему домой, его отец прячет новогоднюю елку в ванную, а его брат Найлз, нарядившийся Иисусом для костюмированной сценки, прячется на кухне. Мы с мамой смеемся в положенных местах. Как говорится, смех – лучшее лекарство.

Мои мысли без предупреждения сворачивают в запретную зону: я думаю о Рождестве, которое проведу уже без мамы. Я пытаюсь выбросить эту мысль из головы, но каждый раз, когда раздается смех за кадром, она возвращается. В следующий раз я увижу эту серию «Фрейзера», скорее всего, случайно. В один прекрасный день, переключая каналы, наткнусь на нее и вспомню, что в последний раз смотрела ее с мамой в «химолюксе», незадолго до маминой смерти. Эта серия, весь сериал отныне для меня невыносимы. А может быть, наоборот, теперь они для меня драгоценны? Не знаю, что со мной тогда будет, и не узнаю, пока это не случится – неизбежное мелькание каналов и вдруг знакомые кадры из «Фрейзера». Когда эта серия меня настигнет? Теперь я все время буду этого бояться. Люди за кадром по-прежнему будут смеяться, а моя мама будет лежать в могиле.

Я пропускаю мимо ушей какую-то шутку (что-то между Фрейзером и Найлзом), поэтому мама хлопает меня по руке. Я хмыкаю и принимаю подобающе веселый вид. Приходит медсестра и ставит маме капельницу с химиотерапевтическим препаратом. Мы продолжаем смотреть телевизор, только я понимаю – мы обе смеемся не над сериалом, а над собственными смешными историями – мы не рассказывали их друг другу целый год. Мне хочется выключить телик и попросить маму, чтобы она рассказала мне, как ходила на свидание на пляж и у нее из купальника вывалились поролоновые подушечки. Мне хочется услышать, как она говорит: «Они плавали на поверхности воды, как размокшие булочки». Мне хочется снова рассказать ей, как я в седьмом классе впервые пошла на свидание с Тревором Логаном. Мы были в кинотеатре, пришла его мама, уселась рядом с Тревором и кормила его сухариками, которые доставала из сумки.

Внутри меня поднимается паника от мысли, что наши моменты, наши истории, наши слова, наш смех – все будет утрачено. Я хочу слушать, я хочу рассказывать. Времени уже не осталось. Я не смогу отмотать его назад, не смогу наткнуться на нас с мамой, переключая телеканалы поздно вечером. Расскажи мне, расскажи мне, а я расскажу тебе. У нас было время, а теперь его почти не осталось. Мы упустили его, не заметили, как оно утекло, за бесчисленными медицинскими процедурами, спорами, попытками избегать друг друга.

Я выключаю звук телевизора, приглушая Фрейзера и Найлза, Мартина, Эдди и собаку, и поворачиваюсь к маме.

– Что со звуком? – спрашивает она.

– Мам, расскажи еще раз, как ты ходила на свидание. Помнишь? Свидание на пляже…

Мама смеется, еще не успев начать свой рассказ. От ее смеха у меня все внутри переворачивается. Я слушаю ее голос, а мое сердце обливается кровью.

– Да, я помню эту часть. Фатима действительно здорово пишет. Очень эмоционально.

– Правда ведь? Меня тоже тогда проняло, хоть я и злилась на Мири. Всех проняло – наверное, из-за атмосферы: звезды, чтение и все такое. А еще у меня в голове звучали слова Фатимы про то, что нужно делиться правдой. Я была в паре с Натали Сингх. Она у нас в классе главная отличница, у нее средний балл 4.2[42]. Я сама предложила позвать ее на собрание, потому что она, типа, хороший пример для всех нас. Не думала, что окажусь с ней за одним столом. Нет, она нормальная девчонка, правда, за все наше обучение в Грэме я едва перекинулась с ней парой слов. Было странно вот так вот лежать рядом с ней. Когда мы сели, мы должны были посмотреть друг другу в глаза, осознать присутствие друг друга здесь и сейчас и прожить этот момент вместе. Фатима рассказывала нам об этом, однако проделать такое с другим человеком, в реальной жизни – совсем другое дело. Получается, что тот, кто сидит перед тобой, превращается из какого-то левого чувака в твоего знакомого. В общем, не знаю, как это работает, но у меня получилось. Я прямо-таки почувствовала, что по-настоящему вижу Натали.