Все как у людей

Родители долго были в ссоре, но потом все сгладилось. А меня отдали в военную школу. Матушке казалось, что это поможет мне справиться с моими, как она сказала, порочными наклонностями. Знала бы она, как проводят свободное время мальчики в военной школе! Ну, да что уж там теперь!

Я закончил школу перед самой войной. Нет, месье, не на фронт, я служил при штабе. Говорят, война принесла много горя, а для меня это было едва ли не самое лучшее время: веселое офицерское общество, вино, девушки… Родителей, правда, убило. Бомбой. На войне, как на войне. Потом война кончилась. О, месье, что это был за праздник! Все девушки были наши. И вот одна за мной увязалась и не отставала никак. А сама-то замухрышка замухрышкой, тощая, смотреть не на что. Но ничего, веселая была, комнату мою хорошо убирала. Я не сказал? Наш дом был разрушен, и первое время я жил, где придется. Ну, и … о чем это я? Ах, да. Готовила, знаете ли, вкусно. И пела все время. Только чувствую, метит в жены. Пошли разговоры про прелестных малюток, про тепло домашнего очага – сами понимаете, месье, зачем мне это было нужно? Я делал вид, что не понимаю. Она, вроде, как поскучнела, а потом и вовсе стала где-то пропадать. Уйдет, а возвращается довольная такая! Мне говорит, что мама приехала, кондитерскую тут открыла, и она, дескать, к маме ходит. Ну, сами посудите, месье, нормальные люди навещают маму два раза в год, а тут два раза в неделю! Ясно, что нашла себе вариантик и планирует переметнуться. Поймите меня правильно, месье, я за нее не держался, но какой же уважающий себя мужчина потерпит такое отношение. В общем, однажды я пошел за ней. Незаметно, конечно. Она идет переулочками, переулочками, входит-таки, действительно, в кондитерскую, и в скорости в окошке на втором этаже свет загорается. Я не стал ждать, пока они его погасят и – туда. Прислуга пыталась, было, меня остановить, но в тот момент меня могла остановить только пуля в сердце. А, может быть, и не могла, не знаю, не пробовал.

Я ворвался как ураган, чуть дверь с петель не снес! Они так и оторопели. Сидят за столом, пьют кофе с пирожными. Две женщины. Одна – моя замухрышка, а вторая, месье, вы мне не поверите, Мария! Та самая Мария! Ну, расплылась, конечно, погрузнела, но не так чтобы до неузнаваемости. Я узнал ее сразу. И она меня, хоть и старалась не подавать виду, но я понял, что узнала. Такой оборот, прямо все дар речи потеряли. Первой моя замухрышка опомнилась. Проходи, говорит, дорогой, мы очень рады. Познакомься, мамочка, это мой друг, я тебе о нем рассказывала. И Мария тут достает еще чашку, наливает кофе и знакомится со мной как ни в чем ни бывало. Она-де столько хорошего обо мне слышала и так рада моему визиту. Пирожные, надо сказать, у нее были отменные. И кофе тоже. Не удивительно, что после войны ее дела пошли в гору. Оказывается у нее еще несколько кондитерских в разных местах и моя замухрышка, получается, чуть ли не завидная партия. Не люблю, знаете ли, когда меня пытаются обвести вокруг пальца. Когда мы пришли домой, я сказал так: "Мадемуазель," – сказал я, – "мне очень лестно внимание, которым меня окружили вы, а с сегодняшнего дня, и ваша матушка. Но, чтобы в дальнейшем не возникло недоразумений, должен предупредить, что я не планирую связывать свою жизнь ни с вашими пирожными, ни с вами лично!" Ну, может, по молодости, я выразился не совсем так, но смысл сводился к этому. Сказал и отвернулся к окну. Ни терплю, знаете, женских слез. Так вот, стою, жду. А сзади тишина. Потом стукнуло что-то, и шаги… Ушла. Совсем ушла. И даже ничего своего не забрала. Я думал, придет еще, не стал отсылать ее вещи. Нет, не пришла. Вот, месье, плоды хваленой демократии! Вот что позволяют себе представители третьего сословия! Да, что там говорить, теперь уже и слова-то такого не осталось! Н-да… И знаете, потом выяснилось, что очень скоро выскочила замуж, причем весьма удачно. Добилась-таки своего, кухаркина дочь!

Ну, да шут с ней! Главное, она мне больше не досаждала своим нытьем об уютном гнездышке – мне вовсе не хотелось его вить. Я снова был свободен, и вся жизнь была впереди! Арабеллочка! Не ходи туда! Пардон, месье. Арабеллочка, солнышко, пора баиньки. Нет-нет, лапочка, мы потом поиграем в песочек, а сейчас надо отдыхать. Иди-иди сюда, мой птенчик, ножками, ножками. Вот у-умница. Ложись в колясочку, вот так… баю-бай, баю-бай, поскорее засыпай… да-а, жизнь была прекрасна, месье.