Все как у людей

– И потом, как ты справедливо подметил, я не одна, а с ребенком и помню об этом в отличие от некоторых, которые совсем забросили родное дитя. Забыл, что случилось в день приезда?

Тогда они все втроем пошли прогуляться по деревне и едва свернули на соседнюю улицу, как на них с лаем набросился огромный ротвейлер. Заслонив жену и дочь, Василий бросил им: «осторожно уходите», а сам приготовился задержать пса, если тот вздумает кинуться следом. Пес с лаем скакал вокруг, но схватить не решался, а Василий все время поворачивался к нему лицом и смотрел в глаза. К счастью, довольно быстро на лай выскочил хозяин и затащил собаку во двор. Возмутительно, выпускать таких псов без поводка и намордника! На улице гуляют дети! И что характерно, этот хам даже не извинился.

Под впечатлением произошедшего Ксюшка сочинила песенку:

Мой папа самый сильный,

Мой папа самый смелый,

Мой папа всех на свете победит.

Мой папа самый умный,

Веселый и умелый,

И с ним не страшен никакой бандит!

И частенько распевала ее к вящему удовольствию Василия.

После того случая у Мани пропала тяга к прогулкам. По утрам хозяева дома, где они жили, на старенькой «Ниве» уезжали на работу в город, Василий, отдохнув после завтрака, отправлялся на поиски приключений, а Маня играла с Ксюшкой, бродила по саду или проводила время в уютном кресле-качалке на террасе. Вот и все развлечения.

* * *

В тот день после сытного обеда ее потянуло в сон, но на улице так орали куры, что заснуть было просто невозможно. Маня решила посмотреть, что там у них стряслось. Но стоило ей показаться за калиткой, куры угомонились и принялись чинно рыться в пыли. Сидя на обязательной деревенской скамеечке возле калитки и глазея на кур, она задумалась.

– Добрый день, Манечка! – раздался совсем рядом мурлыкающий голос. На скамейку подсел Борис, сосед из дома напротив. Очень, надо сказать, приветливый сосед. Маня частенько перебрасывалась с ним парой слов. Ей нравилось, что он держался так, будто они знакомы давным-давно. Да и вообще, он был ничего…

– Жара-то сегодня какая! Скучаете?

– Да вот, вышла взгянуть… тут шум какой-то был.

– А-а, это свадьбу гуляют на соседней улице. Что же вы не пришли?

– Куда? На свадьбу? Нас не приглашали.

– Да что вы, Манечка, это же деревня. Все соседи приходят запросто. Пойдемте сейчас!

– Нет, все-таки неудобно. И мужа сейчас дома нет.

– А-а… да… я говорю, жара-то какая. Водички попить не дадите? – Борис наклонился к Мане, касаясь ее уха усами. Ей стало щекотно и смешно. И тут Борис вдруг легонько прихватил ее ухо зубами. Маня так и подскочила:

– Вы что себе позволяете!

– Простите, не сдержался, – промурлыкал Борис, лаская ее взглядом, – как вам идет сердиться, киска!

– Я вам не … А вот и мой муж. Сейчас он вам разъяснит правила хорошего тона!

По разъяренному виду Василия было ясно, что он все видел, а, может, и слышал.

– Ступай в дом! – рявкнул он Мане.

Лучше было не возражать. Маня быстро, не оглядываясь, пошла по дорожке. С крыльца за кустами и деревьями ей было не разобрать слов. Доносился лишь низкий баритон Василия и срывающийся тенорок Бориса. Мане даже показалось, что она услышала звук удара, после чего голос Бориса сорвался в фальцет и стал удаляться. На дорожке показался Василий.

– Ну и слизняк оказался этот твой рыжий, – презрительно фыркнул он, – я и дать-то ему толком не успел, а он уж и скис.

Маня так и ахнула.

– Ты с ума сошел! Что про нас скажут! Как так можно!

– Только так и нужно! – рыкнул Василий, – А тебя, что, тоже надо поучить? Так мне не трудно! – и он влепил жене оплеуху.

Ох, надо было ему как следует ответить, но Маня только прошипела:

– Совсем спятил, идиот, ребенок же смотрит!

Действительно, перепуганная Ксюшка робко выглядывала из-за угла террасы. Василий сверкнул глазами и молча ушел в дом. Маня обиженно уселась на крыльце и стала смотреть вдаль. В вечереющем небе с визгом носились стрижи. Их стремительные виражи и пронзительные крики всегда завораживали Маню. Казалось, если посильнее напрячься, как следует сгруппироваться и правильно оттолкнуться, она тоже сможет взмыть над садом и рекой, отчаянно вопя от полноты жизни. Вот и сейчас это ощущение постепенно вытеснило обиду и овладело всем ее существом. Когда какая-нибудь птица проносилась особенно близко, у Мани даже безотчетно напрягались и начинали вибрировать мышцы. Чепуха, конечно, но как здорово было это себе представлять!

Из дома вышел Василий и сел рядом.

– Ладно, мир! – буркнул он. – Но запомни: ты – моя жена. Моя! Поняла?

– Поняла, – шепнула Маня и потерлась носом о шею мужа.

Все еще опасливо косясь на отца, на крыльцо вскарабкалась Ксюшка, слегка помедлила и ввинтилась между родителями. Немного помолчали. Потом Ксюшка замурлыкала свое: мой папа самый лучший, большой и справедливый…

– Устами младенца глаголет истина, – назидательно заметил Василий.

И всем сразу стало легко и весело.

* * *

Наступил июль – макушка лета. Соловей замолчал, дали задрожали в призрачном мареве, и даже куры стали ленивыми и нешумными.