Все как у людей

Участковый с Митькой сел в лодку. Отвязали викторову «Казанку», после нескольких попыток Виктор завел мотор. Они уехали. Катер пошел к пристани.

Через час Уманск уже медленно уходил за поворот реки. Стояли мало – из-за шторма катер вышел из графика. Сергей обнял меня за плечи:

– Иди вниз, Ленка, хватит на палубе торчать, простудишься.

Мы ехали дальше, в Тын, там базировалась экспедиция. Рано утром будем на месте.

А вечером следующего дня в дверь нашего тынского жилища постучали. На пороге – Виктор. С Митькой и чемоданчиком.

– ???

– А я тебе что говорил! – возбужденно сверкал он глазами. – Говорил, по-моему выйдет, вот оно и вышло! Что ж, участковый не мужик, что ли, не понимает? Посидели мы с ним, выпили. Я как порассказал про художества этой шлюхи, он и говорит: "Ладно, Виктор, я тебя не видел. В шторм ты прошел, на лодке, другим берегом". И своим сюда по рации сообщил, ну словом, чтоб они меня… тоже… не заметили. Все, рейс у меня через сорок минут. Не достанет она нас больше, пусть теперь локти кусает, да диванчик вспоминает! Летим с Митькой в новую жизнь. Попрощаться зашел. Не поминай лихом! А это вот тебе на память.

Из заветного чемоданчика возникает меховое чудо, темно-коричневое с проседью, с искрой, как здесь говорят. Как же давно мне хотелось соболью шапку! Но Сергей и слышать не хотел купить шкурку у охотников:

– Ты прекрасно знаешь, что это не-за-кон-но!

– Но ведь все так делают и у всех жены в шапках, – ныла я.

– Приедем в Москву, купишь в магазине.

– Ну да, втридорога! Что нам деньги девать некуда?

– Значит, пока в вязаной походишь.

Вот и весь сказ.

Пушистая мечта нежно ласкает мне руки. Я набрасываю ее Митьке на шею, связываю узлом лапы и хвост.

– Гы-ы, – радуется Митька и пускает пузыри на драгоценный мех.

– Спасибо, Виктор, но это слишком дорогой сувенир. Я не могу взять, извини.

Они уходят. Черемуховый цвет за окном бередит душу манящим ароматом.

* * *

Хрустальные сине-золотые дни начала сентября. Работа почти закончена. Скоро в Москву. Каждый раз в конце сезона мне немного грустно. Не то, чтобы домой не хотелось, совсем нет, наоборот, жду не дождусь схватить в охапку Машку-Дашку и расцеловать любимые мордашки (во, прямо стихи!). Но все-таки, все-таки… Уж больно шалым цветом расцветает тайга, больно щемящим ароматом наливается воздух, больно звучной становится тишина и шумы-шорохи в ней…

У реки солнце припекало почти по-летнему.

– Ле-е-на-а! – от стоящей поодаль самоходки ко мне бежал человек.

– Смотрю, девушка гуляет, в бинокль глянул, а это ты. ЗдорОво!

– Виктор! Вот это да! Какими судьбами?

– За оборудованием приехал. Оборудование пришло для горетовской школы. Сегодня погрузили, завтра с утречка двинемся. Самоходку-то видишь госпромхозовскую? Вот на ней.

– Так ты по-прежнему в Горетово?

– Ну. Оборудование вот получил. Прошлый год еще заказывал, только пришло. Вы-то как? Сергей здесь?

– Здесь Сергей, в конторе. Все нормально у нас. Сезон закончили, домой собираемся. А где Митька?

– Митька молодцом! В ясли ходит, говорить начал. Растет пацан.

– А что жена?..

– Да живу я с ней, – он махнул рукой и неожиданно просиял улыбкой, на миг затмившей блеск предзакатного солнца.

Все как у людей

Этим летом Маня с семьей жила в деревне. Нельзя сказать, чтобы ей там сразу понравилось: удобства на улице, вечно мокрая трава, непривычные запахи и странные звуки старого дома, который вздыхал и постанывал по ночам. Сухой треск крыльев мошкары, вьющейся вечерами под оранжевым абажуром, раздражал, вызывая желание прихлопнуть. Утомлял почти несмолкаемый ор соловья, такой громкий, будто тот засовывал голову прямо в форточку. Маня пыталась его выследить, но куст сирени был густым, а птаха – осторожной. И вообще, она скучала, потому что Василию здешняя жизнь наоборот сразу пришлась по вкусу. Он перезнакомился с соседями и частенько пропадал из дому. К тому же в реке водилась рыба, а в лесу и в поле дичь. Вечерами Василий похаживал на охоту или присоединялся к местным рыбакам.

– Что за радость часами пялиться на поплавок? И почему я все время должна сидеть одна! – ворчала Маня.

– Охота пуще неволи, Мусенька, – оправдывался Василий. – Потом, ты ведь не одна, а с Ксюшкой. Кстати, парное мясо и свежая рыба ребенку на пользу. Да ты и сама не отказываешься. А если скучно, пошла бы, вон, хоть с соседками поболтала.

– О чем мне с ними разговаривать! Вряд ли у нас найдутся общие темы.

– А ты попробуй. Вон по диагонали от нас живет вполне симпатичная…

– Кто? Эта коротконогая толстуха?

– Ты красива, но не унижай других.

– А что это ты ее так защищаешь, – щурилась Маня, – Еще и симпатичная, видите ли! Это не к ней ли ты захаживаешь вечерами, м-м?

Наверно, это глупо, и пусть лучше он не догадывается, но она ревновала. В самом деле, она ведь не знает его здешних друзей. Может среди них и подружки имеются?

– Да, будет тебе, – пытался предотвратить ссору Василий.

Но Маня уже завелась: