Все лгут

Я внезапно поняла, что замерзла. Озноб возник из ниоткуда, заставив меня дрожать и стучать зубами. Я схватила полотенце и завернулась в него.

– Я хочу домой, – отрезала я.

– Успокойся.

– Нет, я сказала, я хочу домой.

Короткий смешок.

– Это шутка, Ясмин. Ты разве не поняла?

* * *

Я не сразу рассказала папе и Марии о том, что мы с Томом стали парой. Я вообще ничего не собиралась им рассказывать, они и так чересчур перенервничали из-за той истории с Пито, но однажды папа заметил нас с Томом на лугу, который отделял усадьбу от наших дома и сада.

Когда я вошла в дом, папа сидел за кухонным столом, а Мария собиралась разбирать посудомойку. На ней тогда было надето что-то типа льняного мешка.

– Тот парень, – произнес папа. – Он твой новый приятель, да?

– Том? Ну, вроде да.

Мария замерла. Стакан, который она держала в руке, упал на пол и разлетелся на миллион осколков. Она бросила на меня беглый взгляд, опустилась на корточки и принялась собирать осколки.

– Ты встречаешься с Томом? – спросила она.

– Типа того.

– Черт побери, – выругалась она, выпустила осколки и сунула большой палец в рот.

На полу краснели маленькие капли крови.

И мне стало любопытно. Честно говоря, с тех пор я так и не смогла ответить для себя на этот вопрос – она разозлилась из-за пореза или из-за того, что мы с Томом стали парой?

Тем же вечером я слышала, как они нас обсуждали. Я стояла в прихожей, а они не знали, что я там. Папа и Мария сидели в кухне – не помню уже, чем они там занимались, зато помню, о чем шла речь.

Папа на своем дебильном чурекском наречии:

– Она хороший парень, этот Том, да?

– Он замечательный молодой человек.

– Так проблема нет, да?

Прежде чем Мария ответила, возникла пауза.

– Не знаю. Просто они такие разные.

Звон бокалов, бульканье льющегося из бутылки вина.

Я на цыпочках поднялась наверх, не в силах дальше это слушать.

Ясно, что она считала меня недостойной Тома. Он всегда был ее любимчиком, с тех самых пор, как ходил в подгузниках. Мария в нем просто души не чаяла.

Он был тем идеальным ребенком, которого она так и не получила.

Тем не менее мне стало больно, больно до отчаяния. Грудь сдавило, так что я едва могла дышать. Меня затошнило. Хотелось закричать, что-нибудь разбить, что угодно, лишь бы оно принадлежало Марии. Но я знала, что глубоко внутри меня гложет другое – это чувство было много сильнее всех прочих.

Я тосковала по маме.

Мне так сильно ее не хватало, что боль буквально разрывала на куски.

* * *

Постепенно Том становился частью моей жизни, нашей жизни.

Он приходил почти каждый день – мы никогда не оставались у него дома, он этого не хотел.

– Не могу видеть мать с отцом, – говорил он, запустив руку в свои темные волосы. – Они просто долбанутые.

Однажды сентябрьским вечером мы гуляли и случайно столкнулись с его мамой. Она оказалась высокой блондинкой – того оттенка, который крайне редко встречается у взрослых, если они специально не осветляют волосы. Одежда ее выглядела дорого, на плече покачивалась дизайнерская сумочка, которую я срисовала по фото в модном журнале.

– Том, – пропела она, на лету чмокнув его в щеку.

Затем она обернулась ко мне. Ее широкая улыбка выглядела искренне, по крайней мере, казалась гораздо натуральнее, чем белоснежные зубы.

– Кристина, – представилась она, протягивая мне руку.

В лучах заходящего солнца сверкнули бриллианты в ее кольцах.

– Ясмин, – ответила я, выдавив из себя улыбку.

Не знаю, пришлось ли мне на самом деле ее выдавливать. Может быть, она получилась вполне естественно, потому что от этой женщины исходило тепло, которого я совсем не ожидала ощутить. Том ведь расписывал ее как последнюю сучку.

– Как здорово наконец встретиться с кем-то из друзей Тома, – сказала Кристина.

Бросив долгий взгляд на сына, она выделила слово «наконец».

– Приятно с вами познакомиться, – отозвалась я. Я могла быть вежливой, когда того хотела.

Кристина снова улыбнулась и посмотрела мне в глаза.

– Мне нужно бежать, я собираюсь на коктейль. Заходи как-нибудь к нам, Ясмин. Я с удовольствием бы познакомилась с тобой поближе.

– Обязательно.

Кристина вновь перевела взгляд на Тома.

Тот смотрел в сторону, на море и проходивший вдалеке паром. С мрачным лицом он держал руки в карманах джинсов.

Кристина ушла.

Я посмотрела на Тома. По его взгляду ничего невозможно было понять, лицо словно окаменело.

– Она показалась мне довольно милой.

Том сухо рассмеялся и двинулся вперед.

– В этом-то вся проблема, – не оборачиваясь, коротко сказал он. – Она может быть милой, если хочет, и папаша тоже. Все считают их, сука, идеальными, только на меня им всегда было плевать.

– Что ты имеешь в виду?

Том прочистил горло и сплюнул на обочину.

– Ты разве не в курсе, что когда я был маленьким, обо мне заботилась твоя мачеха?

– И? Что такого странного в том, чтобы пользоваться услугами няни? Во Франц…

– Это не одно и то же, – оборвал меня он. – Мама с папой всегда пеклись о моих сеструхах. Они же, сука, такие идеальные, им можно все, чего только ни пожелают. Но я – я должен все отвоевывать. Учиться, работать. Сука, как это несправедливо.