Все лгут

Мы добрались до подъездной дорожки к дому Тома. Высокий забор огораживал лужайку, повсюду торчали камеры и были развешаны таблички с надписью «Посторонним вход воспрещен». За забором скрывалась огромная вилла с бетонными стенами. Из-за угла здания выглядывало солнце, отражаясь в черной лакированной поверхности припаркованного возле дома «Мерседеса».

Я остановилась.

– Ты же понимаешь, что большинству людей покажется, что жаловаться тебе совершенно не на что? – спросила я.

38

Однажды вечером, несколько дней спустя, мы с Томом сидели на камнях и курили.

Волны вяло лизали каменные плиты, солнце еще пригревало, но в воздухе уже ощущалась какая-то особая прозрачность, которая намекала, что осень уже в пути. Море тоже стало прохладнее. Разумеется, еще можно было купаться, но подолгу сидеть в воде уже не получалось, а если рискнешь заплыть подальше, становилось так холодно, что ноги начинали неметь.

Мне кажется, мы выбились из сил. Лето было долгим – быть может, все это было уже чересчур.

Может быть, мы стали уставать друг от друга.

Во всяком случае, я устала от Тома. Меня достали его нытье и внезапные вспышки гнева. Достали эти параноидальные идеи о том, что я обязательно его брошу. Достал его крайний нарциссизм, выражавшийся в презрении ко всем окружающим.

Я взглянула на часы.

– Пора, – сказала я. – Завтра мне рано вставать.

Том засунул сигарету в щель в камне и смерил меня долгим взглядом. Вечернее солнце окрасило его тело в желто-золотые тона. Отросшие темные волосы, тяжелыми мокрыми прядями лежавшие на каменной плите, напоминали мне водоросли.

– Конечно, – бросил он.

– Ты обиделся, что ли?

– С чего бы мне обижаться?

В самом деле, с чего бы ему обижаться? На то не было никаких причин.

– Ты идешь? – спросила я, собирая вещи и засовывая ноги в шлепки.

– Нет, я еще немного побуду.

Я зашагала к лесной опушке.

Самый короткий путь домой лежал через лес за усадьбой Кунгсудд. Там была тропинка, которая вела прямо к нашему дому.

Как только я вступила под сень высоких сосен, сразу стало прохладнее. В тени больших деревьев стоял дух живицы и сырой земли. Ветви черничника и папоротник щекотали мои голые щиколотки, незаметные пташки щебетали в густых зарослях. Издалека я слышала шум лодочного мотора.

Я не сразу его заметила – он стоял с краю тропы, прислонившись спиной к стволу дерева и держа в руках мобильник.

Казимир.

– Здорово! – сказал он, когда я подошла ближе. Выглядел он как предел мечтаний какой-нибудь тещи: на Казимире был надет пикейный пуловер и белые теннисные шорты. И да, он был красив – глубокий загар на коже, светлые волосы, мускулистые руки. Только в этом смысле меня он не интересовал.

Тогда не интересовал.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я Казимира, поравнявшись с ним. Он повел широкими плечами и улыбнулся.

– Ничего особенного. А сама?

Я отмахнулась от мошки.

– Ходила купаться с Томом.

– Ясно.

Он издал короткий смешок.

– Ну как, сегодня пришлось поработать психологом? – спросил Казимир и фыркнул.

Я удивилась – мне ведь искренне казалось, что таким нытиком и занудой Том был только со мной.

– С чего бы вдруг?

Он вновь рассмеялся.

То был типичный самоуверенный смех Казимира с оттенком превосходства, словно он понимал, что ни перед кем не должен объясняться, а в особенности – передо мной.

Казимир шагнул вперед, поднял руку и провел ладонью по моей щеке.

– Ты красивая, – произнес он.

Я оказалась настолько не готова к такому повороту, что отреагировала лишь пару секунд спустя. Я попятилась, пребывая в легком шоке. Прежде чем мне пришло в голову что-то достойное в качестве ответа, Казимир уже развернулся и зашагал прочь.

На прощание он взмахнул рукой:

– До встречи!

Я не ответила. Вместо этого так и осталась стоять посреди лесной тропы, провожая взглядом мелькавшую среди деревьев спину Казимира. В следующий миг кто-то положил руку мне на плечо. Я обернулась.

Том стоял прямо у меня за спиной – наверное, шел следом. Его лицо было перекошено от гнева, зрачки расширились так, что глаза казались черными, как угли.

– Шлюха, – тихо проговорил он. – Чертова потаскуха.

Удар, последовавший за этим, пришелся мне в живот – поначалу Том бил только по тем местам, на которых не видно было синяков. Сильной боли не было – у меня перехватило дыхание, но в основном в тот момент я испытывала удивление.

Пытаясь удержаться на ногах, я на несколько шагов отступила, путаясь в черничнике.

– Какого черта? – шепотом выдавила я.

Том, неотрывно глядя на меня, потирал ладони.

– Ты прекрасно знаешь.

– О чем ты?

– Вы договорились встретиться в лесу, да?

– Ты больной? Ни о чем мы не договаривались.

Я принялась искать глазами Казимира, но тот уже скрылся среди деревьев.

– Сознайся, – прошипел Том, делая шаг в мою сторону.

Я попятилась. Острая ветка впилась мне прямо в щиколотку.

– Мне не в чем признаваться! – закричала я. – Это ты долбаный шизофреник!

Я бросила взгляд на ступни. Из раны, стекая на сухую, покрытую хвоей землю, сочилась кровь. Блестящие красные капли на серо-желтом фоне.

– Ты что, следил за мной, чертов псих?! – продолжала я. – Так ведь? Потому что если да, в таком случае…

– Что?