Все люди - враги

Тони уже столько раз слушал все это раньше, что мог отвечать не задумываясь. Его охватило неудержи-мое желание бежать от этих людей к Кэти - к Кэти, которая никогда не говорила о доходах, об устройстве на работу, к Кэти, которая не стала бы требовать, чтобы он был джентльменом, и которой была бы безразлична их бедность, лишь бы они могли бродить вместе по прекрасному миру и спать в объятиях друг друга. Это мучительное желание причиняло ему физическую боль, словно чья-то рука сдавила грудь. Он наклонился вперед, пытаясь скрыть выражение своего лица, и вспомнил, что до сих пор не получал от Скропа никаких известий о своем паспорте, кроме краткого письма с сообщением об отправке прошения. Он взглянул на часы начало седьмого, можно вполне заказать разговор с Нью-Кортом. Тони спросил:

- Можно мне заказать разговор по междугороднему телефону, папа?

- Что?

- Заказать разговор с Нью-Кортом. Я хочу поговорить со Скропом.

- Я не понимаю... - Генри Кларендон был явно сбит с толку тем, что Тони так внезапно прервал беседу, но обрадовался возможности прекратить спор. Ну конечно, пожалуйста!

Тони вышел из комнаты, позвонил на междугороднюю и заказал разговор. Затем он прошел в маленькую кухню и поговО;рил несколько минут со служанкой, готовившей обед. Вернувшись, он сказал:

. - Может быть, меня еще не скоро соединят.

Я сказал твоей служанке, что останусь к обеду. Ты не возражаешь?

- Ну разумеется, нет, мой милый мальчик.

Я очень рад, что ты останешься. Мне бы вообще хотелось, чтобы ты совсем переселился ко мне.

- Тони пропустил это мимо ушей. Он понимал, что поступает нехорошо, оставляя отца жить в одиночестве, и cго угнетало мрачное уныние его собственной комнаты. Но он считал, что должен дорожить своей независимостью ради Кэти. Согласиться на эту спокойную обеспеченную жизнь было бы своего рода предательством по отношению к ней. "Устроиться" - это значит просто принять безоговррочно готовые, общепризнанные ценности. Словно продолжая свою мысль вслух, он сказал!

- Я не хочу быть хорошим гражданином. Не хочу обзаводиться семьей, убивать свои силы и свою энергию на то, чтобы жить "прилично", играть по "маленькой", развлекаться гольфом, джазом и хождением в театр, - по-моему, так жить - это бессмысленно растрачивать жизнь. А самое главное, я твердо решил ни в коем случае не делаться частью промышленно-коммерческой машины.

- А как же ты в таком случае будешь жить?

- Не знаю. Об этом мне еще надо подумать.

- Но ведь ты и сейчас работаешь в каком-то промышленном концерне.

- Я не собираюсь оставаться там, - неосторожно проговорился Тони. - Вся эта пресловутая деловая жизнь - блеф. Меня ужасают громадные, ненужные затраты на эти так называемые учреждения, на всю напыщенную болтовню и подшивание бумажек, тогда как настоящая работа выполняется небольшой кучкой технических работников, энтузиастов, которые действительно любят свое дело. Я своего дела не люблю.

Вот почему я и не останусь. - Он засмеялся. - Но курьезно то, что меня считают полезным, а ведь это детская игра по сравнению с тем, чтобы командовать взводом на фронте. А меня даже повысили в должности. Вместо того чтобы регистрировать ненужные доклады и проекты, в которые никто никогда не заглядывает и не заглянет, я должен подготовлять их для мирного забвения на чисто вытертых полках.

У них это называется - "усилить аппарат". Какая чушь! Самый ничтожный из их рабочих, который непосредственно имеет дело с их проклятым цементом и сталью, во всем, что касается производства, осведомлен лучше меня и, уж если на то пошло, лучше, чем они сами.

- В таком случае, - сказал Генри Кларендон, которого отнюдь не интересовали эти рассуждения, казавшиеся ему к тому же довольно опасной и ненужной критикой божества, именуемого "существующий порядок", - я надеюсь, если я правильно тебя понял, что ты бросишь свой теперешний неудовлетворительный образ жизни и займешься устройством семейной жизни с Маргарит. Вдвоем у вас будет достаточно средств, чтобы жить скромно, а после моей смерти ваши доходы несколько увеличатся. Но, мне кажется, тебе следовало бы найти какое-нибудь занятие.

В наши дни капитал - неверная штука. К тому же жизнь без цели не приносит никакого удовлетворения.

"Какая скука эти разговоры, - подумал Тони, - и как опустошает человека слишком очевидный здравый смысл".

- Ты читал "Одиссею"? - спросил он.

- Разумеется. Но я никогда не был силен в греческом, дорогой мой. Я всегда отдавал предпочтение науке. Но все-таки я его еще не совсем забыл.

"Deur' ag'ion' poluain' Odysseu mega kudos Achaion" ["К нам, Одиссей богоравный, великая слава агеян" (греч.) (Пер. В. А. Жуковского.)].

- Да, - вяло сказал Тони, - вот именно. А ты помнишь, что царская дочь отправилась к морю стирать белье, а царские сыновья распрягли мулов и выносили корзины. А Одиссей хвалился тем, что может скосить столько же пшеницы, сколько всякий другой. Вот об этом-то я и думаю.

- Я не понимаю тебя, - сказал Генри Кларендон, глядя на сына во все глаза, как будто сообразив наконец, что, может быть, и впрямь с ним творится чтото неладное.