Все люди - враги

Вопрос казался таким нелепым; сердце у Тони сжалось при мысли о том, как часто они с Маргарит проводят время в бессмысленных словопрениях, в каких-то отвратительных полусемейных перебранках. С Кэти он мог часами болтать о всяких пустяках, которые казались ему чрезвычайно важными, и никогда не было между ними этого ощущения недоговоренности и враждебности. С Маргарит неизбежно возникали раздражающие споры. Но даже и сейчас, когда она сидит здесь и, вероятно, ненавидит его за молчаливое равнодушие к ее вопросу, как она хороша, как невыразимо привлекательна! Почему она не может оставить его в покое? Пусть бы уж он в полном мраке своего одиночества боролся со всеми силами небесными!

- Почему ты не отвечаешь мне? - сердитый голос Маргарит прервал его внутренний монолог. - Разве тебе нечего сказать?

- А что можно сказать? - спросил он устало. - Прости, если мой взгляд задел тебя. Я вовсе не хотел этого. Напротив, я сейчас думал о том, как ты красива в этом мягком освещении.

- Пожалуйста, не пытайся льстить! - резко ответила она. - И не воображай, что можешь обмануть меня. Я прекрасно знаю, о чем ты думал..

- Неужели?

- Да, знаю. Ты думал, как было бы приятно, если бы тут вместо меня сидела эта австриячка!

Это было не так уж далеко от подлинных мыслей Тони и поэтому задело его. Он и в самом деле проводил нелестное для Маргарит сравнение между ней и Кэти.

- Ты, оказывается, умеешь читать чужие мысли, - сказал он насмешливо. Но я думал о том, как ты красива, и сожалел, что мы почему-то так часто действуем друг другу на нервы. А мне бы хотелось, чтобы мы были друзьями.

- Бывшие любовники не могут быть друзьями.

Они или остаются любовниками, или становятся врагами. Ты...

- Я в этом не уверен, - перебил ее Тони. - Я не сомневаюсь, что так .принято думать, но мне кажется, этого не должно быть. Почему бы людям с более нормальными инстинктами не попытаться побороть эти условные понятия о любви и ненависти? Ведь это же только условности. Во имя воспоминаний и прежней привязанности они должны были бы стремиться, перестав быть любовниками, стать нежными друзьями.

- Нежными друзьями! - усмехнулась Маргарит. - Итак, тебе хотелось бы иметь под рукой друга, с которым всегда можно, когда захочется, немножко поиграть в любовь и который не будет служить помехой, если подвернется что-нибудь или, вернее, ктонибудь получше?

- Ты нарисовала идеал любовницы, - смеясь, сказал Тони. - Но я не понимаю, почему двое людей, после того как они были физически близки, не могут сохранить друг к другу чувство нежности вмеето озлобления.

- Вместо того чтобы "действовать на нервы", как я действуют Какой ты стал фальшивый и сентиментальный, Тони!

- Не злоупотребляй жаргоном, Маргарит! В наше время можно унизить всякое чувство, назвав его сентиментальностью. Я отрицаю, что мои чувства фальшивы. Для меня они правдивы, и я стараюсь честно выразить их. Но определить чувство - это, пожалуй, трудней всего и не поддается...

- Какой смысл говорить о чувствах, Тони, - перебила Маргарит, - в особенности, когда их нет у тебя.

- Сердцу лучше знать свою собственную горечь.

- Горечь! Этого у тебя хоть отбавляй, а вот любви нет. Ты получил от меня то, что хотел, теперь я тебе больше не нужна.

- Зачем нам вот так препираться? - сказал Ти ни мягко. - Слова могут перекинуть мост от человека к человеку, но они могут и разрушить его. Я уже говорил тебе, что мне нужно несколько месяцев для того, чтобы прийти в себя.

- Ты говоришь так, как будто ты единственный человек, который был на войне, - возразила Маргарит.

- Я никогда не говорил, что другие в этом не нуждаются так же, как и я, - ответил он терпеливо. - Но если я сам не помогу себе, никто другой мне не поможет. Пожалуйста, не думай, что я жалуюсь на свою судьбу или это заторможенный шок, как выразился доктор. У меня нервы покрепче, чем у него. Да и мускулы тоже. Я бы и сейчас мог делать переходы по двадцать миль в день, довольствоваться в течение недели одним часом сна в сутки и спать на голой земле так же хорошо, как в постели. А он бы не мог.

- Но какое это имеет отношение ко мне?

- Ровно никакого, - спокойно отвечал Тони, - но выбрось из головы мысль, что я пострадавший на войне юный герой, нуждающийся в женской ласке и совративший тебя с пути добродетели. Ты жила со мной, потому что сама этого хотела, и сама за это ответственна; в то время мы оба думали, что меня почти наверняка убьют или искалечат. Если бы я вернулся безногим, я бы прогнал тебя ради твоего же собственного блага.

- А теперь ты пытаешься сделать это ради своего собственного?