Все люди — враги

Тони пошел дальше. Ему надо было пройти еще полмили, прежде чем дойти до другой проселочной дороги, ведущей в деревню. Методическая процессия грузовиков начала раздражать его еще до того, как он свернул. Это проклятое зрелище слишком напоминало дивизионный грузовой обоз на западном фронте, чтобы оно было ему приятным. Слишком похоже на новую войну, и на этот раз у себя дома. Безмолвная местность, почти пустая дорога, громкое гудение тяжелых машин, переходящее в рев и треск, когда очередной грузовик обгонял его, — в этом было нечто грозное и зловещее. Для него было облегчением свернуть на боковую дорогу. Он быстро шел вперед и все же продолжал слышать заглушенное, но по-прежнему зловещее гудение грузовых машин. Он не мог от него избавиться, пока не добрался до своей комнаты и не закрыл окон.

Из окна он видел уголок сада и отметил, что у гвоздики появляются бутоны, а ирис уже набирает цвет. Жаль, что надо покинуть все это, но разве можно получить в полное владение гвоздику? Она будет расти и не будучи мне подвластна. И в то же время думал: что за стадо ссорящихся обезьян! Невозможно жить в этом сумасшедшем зверинце, который называется миром. И как злы и мстительны они делаются, если вы не становитесь ни на сторону синезадых обезьян, ни на сторону желтозадых. Я только что успел разобраться в каше, которая осталась мне от последней драки, как вот уже другая! Что произойдет, если всеобщая стачка продолжится? Через три недели, если транспорт будет приведен в негодность, большие города начнут голодать, и тогда страна окажется во власти всяких подонков…

Его раздумье прервал шум автомобиля Элен, подъезжавшего к подъезду, и почти сразу же он услышал голос Маргарет, которая возбужденно звала его:

— Тони, Тони! Где ты?

И она ворвалась в комнату с хорошо знакомым волнением самозванной Вершительницы Судеб, Валькирии из Кенсингтона[155] — тра-ля-ля!

— Началось, — сказала она, выбрасывая слова одной длинной путаной фразой, — дорога занята огромными грузовиками, разве это не великолепно? Элен говорит, она должна сейчас же вернуться к Уолтеру, я могу ехать с ней, я должна быть в центре событий, а тебе надо найти кого-нибудь, кто довез бы тебя, я уверена, мы победим, а ты?

— Я не хочу, чтобы меня подвозили, — сказал Тони спокойно. — Я останусь здесь.

— Останешься здесь! Чего ради? Ведь мы слушали радио, и правительство просит каждого записаться в добровольцы. Ты не собираешься записаться?

— Нет.

— Ты не собираешься помочь правительству в критический момент?

— Нет. Я уже напомогался правительству в разных кризисах. Пусть оно справляется с этим само.

— Ты собираешься помогать забастовщикам?

— Да, в том смысле, что я не буду ничего делать. Я буду следовать лозунгу Империи, о котором недавно читал, и буду «держаться».

— О Тони, ты ужасен! А предположим, будет революция, что ты будешь тогда делать?

— Шалить с кошкой, и эмигрирую, если кошка начнет царапаться.

— И ты когда-то называл себя солдатом!

— Мне кажется, ты найдешь у пассивной стороны больше нашивок, говорящих о ранениях, чем у другой, моя дорогая!

— Ну хорошо, оставайся здесь и плесневей, если хочешь, я должна идти укладываться.

И она выскочила из комнаты.

Так погибает надежда на взаимопонимание и дружеские отношения. Проклятая Элен!

Тут он вспомнил, что все же ему нужно хотя бы попрощаться с этой «проклятой Элен».

Он нашел ее суетящейся около автомобиля.

— Хелло! Мне жаль, что для вас не хватит места, — сказала она, — но я надеюсь, что вы найдете кого-нибудь, кто вас привезет. Вы думаете, они будут пытаться нас остановить?

— Ну не думаю! Но будь я на вашем месте, я бы намалевал два бумажных флага, один национальный, другой тред-юнионский, и показывал бы тот или другой, смотря по обстоятельствам.

Элен фыркнула, и разговор мог бы принять острый характер, если бы не появилась Маргарет со своим чемоданом. Тони привязал ремнями чемоданы к багажнику, попрощался с Элен и поцеловал Маргарет. Он смотрел со спокойным ощущением поражения, как они уезжали, и даже не испытал к Маргарет благодарности, когда та, обернувшись, закричала ему, что обещает телефонировать новости. Единственной новостью, которой он желал бы услышать, была бы та, что люди стали немного умнее, порядочнее и миролюбивее; ему не нравилось настроение «состязания на переходный кубок», когда люди принимают участие в той или иной стороне только ради одного возбуждения и заботятся о победе своей партии без всякого чувства ответственности. Этакая страсть к ведению войн! Ясно, что никто из них не верит, что с ним действительно может случиться что-нибудь неприятное, и страшное пугало, что забастовщики могут закидать кого-нибудь камнями, вызывается только ради небольшого нездорового возбуждения. Пусть едут! А что касается Маргарет, то если она не сделает настоящих попыток к поддержанию дружбы, если Элен может в одну минуту подчинить ее своему влиянию, — ну что же, пусть тогда она уходит!