Все люди — враги

— Я еду в Лондон на несколько дней. Вот немного денег на текущие расходы, а счета отложите до нашего возвращения. Если вам не хочется быть по ночам одной, миссис Кромбл может ночевать в доме. Делайте все так, как обычно делаете, когда мы оба в отъезде. Кто-нибудь из нас будет вам звонить каждое утро. Прощайте.

Выбравшись на большую дорогу, Тони почти сразу же увидел небольшую машину, ехавшую в нужном ему направлении. Тони сделал знак, и машина замедлила ход: это была двухместная машина, а сидел в ней только один человек.

— Не можете ли подвезти меня в Лондон? — спросил Тони, прибавив: — Это не увеселительная прогулка. Я один из так называемых добровольных рабочих.

— Я еду только до Мидчестера, — ответил человек, — но это вам по пути.

— Ладно.

Шофер довез его до главной улицы Мидчестера, и Тони подумал, что в спокойствии больших соборных башен и шпица было что-то ироническое. Подобно кардиналу в пьесе Броунинга, они видели двадцать три мятежа и все остальное. Церковный служитель до сих пор еще показывает следы мушкетных пуль эссекских солдат, когда-то разгромивших драгун Руперта. Чью же сторону вы поддержали бы во время восстания? «…Он вторил бы: Мир! Мир!»[161] Забавно, мое второе имя — Люций. Я всегда его ненавидел.

В Мидчестере не ходили ни трамваи, ни автобусы, но было довольно много частных машин, некоторые из них с маленькими флажками, указывавшими, что машины едут по какому-нибудь казенному поручению. Тони заметил, что у одной из машин разбито переднее стекло. Значит, бросают камни. Не очень приятно. Тони почувствовал, что, вероятно, он смахивает на осла, стоя здесь с вещевым мешком на спине и поглядывая вверх на собор и вниз на уличное движение. Не его дело предаваться историческим реминисценциям и наблюдать отдельные сценки во время забастовки. Надо как можно скорее доехать до Лондона и начать работать. Не лучше ли выйти за город на большую лондонскую дорогу и окликать машины или попробовать сесть в поезд? Тони шел до тех пор, пока не увидел полисмена, с которым и посоветовался, упомянув о своей цели. Полисмен говорил с преувеличенным спокойствием человека, охваченного паникой. Он едва слушал, что говорил ему Тони, и, по-видимому, ухватил только одно слово «поезд».

— О, поезда ходят отлично, — сказал он сердечным тоном в стиле «работаем, как всегда», но Тони почувствовал, что этот тон фальшив. — У нас завтра все будет полностью по расписанию. Один идет в Лондон через десять минут. Вы его как раз поймаете, если поторопитесь.

Действуя, пожалуй, против своего собственного убеждения, Тони быстро пошел на вокзал и купил билет в Лондон. Конечно, не было никакого поезда ни через десять минут, ни через пятьдесят. Не раз Тони подумывал уже уйти с вокзала и попробовать счастья по дороге, но каждый раз контролер уверял его, что поезд уже вышел с последней станции и скоро придет. Не было ни носильщиков, ни каких-либо других железнодорожных служащих, кроме начальника станции, одного или двух контролеров и нескольких конторщиков. В отдалении на запасных путях Тони видел ряды паровозов с потушенными топками и товарные поезда — некоторые были груженые, другие пустые. Несколько конторщиков или, может быть, добровольцев из граждан пытались выгрузить какие-то скоропортящиеся продукты и неумело укладывали их на грузовик. Тони с одного взгляда понял, что они не умеют делать эту работу. Не очень блестящие перспективы для снабжения продовольствием!

Наконец, поезд с пыхтеньем медленно подошел к станции, опоздав на три часа, и был встречен слабыми приветствиями. Тони с трудом нашел место в переполненном вагоне третьего класса и, пока поезд без конца стоял на Мидчестерском вокзале, прислушивался к разговорам людей, сидевших вокруг него. Возбуждение сломило обычную тяжеловесную сдержанность, и все спорили — конечно, о забастовке — с исключительным одушевлением. Большинство пассажиров было средними представителями трактирного патриотизма, их разговоры отличались главным образом разнообразием и абсурдностью слухов, которые ими распространялись. Скромный молодой человек, на лице, руках и одежде которого все еще сохранялись явные следы его героизма, описывал, как он работал за кочегара в поезде, пришедшем сегодня утром из Лондона, как он теперь путешествует обратно, чтобы поспать, и завтра утром опять поедет кочегаром в другом поезде. Он сказал, что это тяжелая работа, но довольно занятная, надо только как сумасшедший работать лопатой. Он был уверен, что через день-два движение поездов сильно улучшится, — добровольцы прибывают толпами.

— На сколько времени хватит угля? — спросил Тони. Молодой человек пожал плечами: об угле подумает правительство.

— Как?

— О, военный флот привезет нам уголь из Антверпена или из Франции!

— Но ведь это же довольно непатриотично и нечестно, — сказал Тони. — В конце концов, кричат, что кто-то получает деньги из России, а сами пользуются иностранным углем. Ведь флот — это национальное достояние. Флот принадлежит и тред-юнионам, поскольку он работает для них.