Все люди — враги

— Я пробыл несколько времени за границей, — сказал Тони, — и, вернувшись, вместо веселой встречи в родном доме застал это положение. Не можете ли вы мне объяснить, как это все получилось и что должно произойти? Я совершенно ничего не понимаю.

— Это подготавливалось уже давно, — ответил юрист. — Формально стачка является протестом против снижения зарплаты горнякам и, вероятно, преследует своей целью национализацию шахт. Союзы говорят, что это локаут. Я считаю, что, во всяком случае отчасти, она вызвана непримиримостью одной фракции кабинета. Это-то и дало повод наиболее нетерпеливым элементам из конгресса тред-юнионов, которые верят в существование социализма в наши дни.

— Понимаю! И что же будет дальше?

— Все это само собой выдохнется раньше или позже, если только все эти демонстрации вооруженных сил специальных полицейских не приведут к мятежу. Пока было только несколько случаев хулиганства — возможно, это коммунисты. Полиция в восторге — хватает каждого, кого хочет. У мнимых же революционеров нет никакого плана, кроме смутной веры в Маркса и рабского восхищения перед русскими. Мозг социалистической партии — против насилия. В конце концов, за последние тридцать лет они и без того занимаются медленной социализацией Англии.

Тони собирался задать еще вопрос, как вдруг услышал два свистка и вскочил на ноги.

— Это мой сигнал. Я должен идти!

— На вашем месте я не спешил бы зря, — сказал этот человек, не поднимая на него глаз, — ведь пройдет еще некоторое время, прежде чем все соберутся.

Но Тони уже вылетел из комнаты, чувствуя, что не следует запаздывать на парад.

Работа была очень проста и неутомительна. Перевязанные тюки газет, адресованные различным газетным агентствам в разные города, сползали вниз по крутому скату; их надо было выносить и укладывать в ожидающие автомобили. Мозги были нужны только Грегори, который и следил за тем, чтобы нужные тюки попадали в нужные автомобили. Остальное было до одури легко. Когда Тони вышел со своим первым тюком, один из пикетчиков подошел поглядеть. Думая, что он хочет посмотреть адрес, — это был Грантэм, — Тони показал ему тюк и услышал, как рабочий сказал другим:

— Подумать только! Они завязали правильным узлом.

Это, по-видимому, произвело впечатление на пикет, и один из рабочих вышел на улицу, очевидно, чтобы сообщить новость. Тони подумал, уж не кроется ли тут нечто весьма таинственное, но Грегори объяснил ему, что упаковщики перевязывают тюки определенным узлом, наивно считая это секретом своего ремесла, который можно постигнуть только после многих лет ученичества. Позже, когда пикетчики сменились, он услышал, как один из них мрачно сказал:

— Мои машины будут совершенно испорчены, когда я вернусь к ним. У меня все внутренности переворачиваются, когда я слышу, как они работают.

Тони решил, что это замечание звучит не так уж кровожадно и революционно.

Когда каждый автомобиль медленно выезжал со двора, его сопровождала небольшая кучка «конвойных», — одни ехали на подножке машины, другие рысцой бежали сзади. На словах «конвоировать» надо было поочередно, но на деле «конвоировал» каждый, кому случалось там быть, обычно одни и те же люди, которых сейчас же можно было узнать, так как они все были без шапок. Полисмены наблюдали за ними с благодушным презрением. Тони проводил несколько автомобилей, но ничего не случилось, Флит-стрит была пустынна и тиха.

С несколькими перерывами эта монотонная работа продолжалась до половины пятого. К этому времени большинство автомобилей было отправлено, все хотели спать, и полицейские ушли, кроме одного сержанта и двух констеблей у внутреннего входа. Чей-то голос выкрикнул:

— Конвой для автомобиля в Мэйдстон и Дувр…

Тони вскочил на подножку, и автомобиль медленно направился через уже не охраняемый проход. В тот момент, когда автомобиль выезжал на улицу, с другой его стороны внезапно началась какая-то возня, автомобиль прибавил ходу, рванул, и Тони от толчка ударился об стену и упал. Через двор подбежали полицейские. Тони вскочил и побежал помочь остальным «конвоирам», которые отчаянно дрались с небольшой кучкой каких-то людей. И тут он почувствовал, как чем-то тяжелым ему нанесли ужасающий удар в плечо и сильно оцарапали левую щеку. Тони яростно повернулся к ударившему его человеку, схватил того за левую руку, когда он хотел ударить вторично, и замахнулся правым кулаком, чтобы треснуть незнакомца по шее. Но тут с нападающего свалилась шляпа, и Тони увидел лицо Робина Флетчера. У него было такое же выражение бешеной ненависти, какое Тони видел когда-то на лице раненого немца, которому хотел помочь.

Все еще держа Робина за руку, Тони оттолкнул его к стене, а тем временем остальные бросились в погоню.

— Боже мой! — воскликнул Тони сердито. — Ну зачем вы занимаетесь такими вещами, Робин?

— Я бы мог спросить у вас то же самое, — возразил Робин.

Прежде чем Тони успел ответить, он услышал хриплый голос сержанта, весело говорившего позади него:

— Держите его, сэр? Есть еще трое других для кутузки.

Тони раздраженно прошептал Робину, отпуская его руку: