Все меняется

Три часа спустя Арчи в одиночестве сидел за кухонным столом. Она рассказала ему все, чего он предпочел бы не слышать. Может, мне было бы хуже, если бы она промолчала, думал он. Она все повторяла, что теперь-то наконец поняла, что он перенес, расставаясь с Мелани, и этим не только вынудила его заново ощутить, каково это было, но и вызвала прилив такой неистовой ревности, что его охватило желание выбить из плюгавого актеришки дух. Это уже слишком – что у нее вообще возникла мысль лечь в постель с другим. Ему и в голову не приходило, что она способна на такое, обнаружить это было невыносимо: ее раскаяние, ее отчаянные старания уравнять их положение лишь привели к его полному осознанию. Если ей и вправду захотелось этого слизняка, значит, у нее убавилось чувств к нему, Арчи, и от этого разверзлась бездна тревоги, в которой неоспоримым фактом стала разница в возрасте между ними. Он любил ее и женился на ней, но так и не сумел подарить ей удовольствия и радость, достойных ее юности. Может, он и любовником никогда не был таким, какого она заслуживала…

Измочаленный насилием собственных эмоций, он достиг точки, в которой все хорошие воспоминания оказались поглощенными целиком и исчезли, а плохие возвращались, нависали, вынуждая вновь и вновь ощущать их привкус.

Так продолжаться не могло. Он вдруг вспомнил, как в четыре года Берти устроил пожар в корзине для бумаг, потому что налепил из пластилина сосисок и захотел поджарить их, и как он подоспел слишком поздно, чтобы спасти свой рулон особой «тряпичной» бумаги для пейзажной живописи, но еще вовремя, чтобы швырнуть корзину в кухонную раковину и потушить ее. Само собой, он рассердился на Берти, но не успел опомниться, как уже прижимал его к себе, вытирал слезы с закопченных щек и любил его ничуть не меньше, чем всегда. Вот и ее я так люблю, подумал он и ощутил, как на него нисходит неявный покой. Она испытала шок, бедняжка, и я должен помочь ей преодолеть его.

Часть 9 Осень 1958 года

Эдвард и Хью

По крайней мере, хоть о чем-то договорились, размышлял Эдвард, усаживаясь в свой «Бентли» и приказывая Макнотону отвезти его домой. Как обычно, они остановились возле уличного газетчика у ближнего к Стрэнду конца моста Ватерлоо и обменяли монету подходящего достоинства на «Ивнинг Стандард», сунутый в окно со стороны водителя.

– Вот, сэр, пожалуйста.

– Благодарю, Макнотон.

Замечательно было знать, что с этого момента за всю поездку Макнотон больше не заговорит, если не обратиться к нему. Эдвард наслаждался молчанием: можно спокойно почитать газету, можно вздремнуть, если захочется, или попытаться осмыслить переплет, в который они попали.

Сегодня он вез Диане дурные вести и должен был придумать, как бы получше сообщить их. Она как раз переживала климакс – он понятия не имел, что это такое. И только теперь сообразил, что у Вилли он тоже наверняка был, но она об этом ни словом не упоминала.

Обычно о таких вещах мало что говорят, если говорят вообще. Так или иначе, у Дианы открылась склонность к приступам плача, к бессмысленным спорам или к обвинению его в дурацких мелких провинностях вроде потери оторвавшихся от пиджака пуговиц или неспособности подстрелить пару куропаток на субботней охоте. А в промежутках между припадками уныния и агрессии она так часто извинялась и вела себя так униженно, что вынести это ему было еще труднее.

Но сегодня он испытал шок. Точнее, сразу два шока.

Обычно он редко просматривал свои банковские выписки, но в этот раз обратил внимание на обилие текста красными чернилами, относящегося к двум последним месяцам, и позвонил в банк. После небольшой заминки его переключили со старшего кассира на управляющего. И тот объяснил, что он берет из банка больше денег, чем выплачивают ему в качестве жалованья.

– Именно поэтому я еще несколько лет назад отдал вам распоряжение пополнять этот счет с моего сберегательного счета.

– Да, мистер Казалет, но и на нем уже ничего не осталось – самое меньшее полгода назад. Собственно говоря, я как раз диктую письмо с адресованной вам просьбой приехать ко мне по этому поводу.

В разговоре возникла пауза: Эдвард пытался осознать потрясение.

– Не знаю, что можно предпринять.

– Возможно, нам удастся найти какое-нибудь решение. К примеру, вы могли бы выписать закладную на ваш загородный дом.

– Но я не желаю!

– Ну что ж, есть и другие пути, но нам обязательно надо обсудить их. Так, как сейчас, продолжаться не может. Вас устроит встреча сегодня в три?

Встреча ничем его не порадовала. В качестве «других путей» ему было предложено запросить у компании бонус – увы, довольно крупный, который, как он знал, компания не могла себе позволить, – но в противном случае ссуда под залог Парк-Хауса оставалась единственным выходом.

Тогда Эдвард поднял вопрос о преобразовании компании; его брат наконец согласился, что это, возможно, лучшее из решений.

Иэн Маллинсон покачал головой.