Все меняется

Он уже думал. Да, его квартира и впрямь слишком тесна; детям приходится ютиться в одной комнате, между ними то и дело вспыхивают ссоры. Перебраться в жилье попросторнее им не по карману: хоть труппа и увезла пьесу Клэри на гастроли по провинции, перспективы ее возвращения в Лондон слишком туманны, значительного дохода она до сих пор не принесла. Дети обожают Джорджи и его зверинец, Клэри и Зоуи явно привязаны друг к другу. Было бы чудесно вести занятия поочередно с Рупом, им всегда нравилось рисовать вместе, болтать и временами спорить о живописи. С другой стороны, жить в одном доме – каверзная задача, особенно для женщин. Он вдруг понял, что надеется – хорошо бы Клэри сочла идею удачной. Так он и сказал Руперту, который явно вздохнул с облегчением, заметив, что проверку в первой инстанции его план выдержал.

– А в той огромной гостиной можно было бы устроить учебную мастерскую.

Потом явилась заказчица Арчи, и Руперту пришлось уйти.

* * *

Когда Арчи вернулся домой, Клэри домывала последнюю посуду, оставшуюся от вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака. Пряди волос выбились из-под резинки, которой полагалось удерживать их на затылке. Наверху надрывался Элвис Пресли.

– Единственное, в чем они сходятся, – объяснила Клэри. – А я, похоже, слегка отстала. – Так она говорила почти всегда, поскольку почти всегда так и обстояло дело. – Все, что они хотят на Рождество, – собаку и кошку. И больше нам ничего не надо. Ох, Арчи! Я так и не загнала их в постель, не приготовила картошку и капусту, а яйца у нас кончились, потому что я про них забыла. Извини, жена из меня никудышная.

– Я принес бутылку вина, – сообщил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее разгоряченное лицо. – Я угомоню страшил, и мы славно посидим и выпьем. У меня для тебя есть интересные известия.

– Рассказывай!

– Нет. Потом, когда мы наконец обретем тишину и покой.

* * *

– Вот это да! – воскликнула она, выслушав его. – А ты что же?

– Я, конечно, сказал, что должен посоветоваться с тобой.

– И вот ты со мной советуешься. – Это явно польстило ей. – У них и стиральная машина есть, – вспомнила она. – А время побыть наедине у нас будет?

– Конечно, будет. Руп сказал, весь верхний этаж в нашем распоряжении. – Он изложил ей суть идеи – курсы живописи, которые откроют они с Рупертом. – А эту квартиру мы сдадим, поэтому всегда сможем вернуться, если ничего не выйдет.

– Но придется платить им за жилье, – сказала она.

– Само собой. Но у нас будут деньги от жильцов и плюс то, что зарабатываю я.

– Что зарабатываем мы оба.

– Да, мы оба, дорогая.

Она снова протянула свой бокал за добавкой.

– А ты не влюбишься в Зоуи?

– Если ты пообещаешь мне не влюбляться в своего отца.

Она вспыхнула. Как бы легко он ни отнесся к ее «роману» с Квентином, ей по-прежнему было стыдно. Она взглянула на него поверх стола, он увидел, как ее глаза наполняются слезами.

– Я никогда не полюблю никого, кроме тебя.

– Несказанно рад слышать. Хочешь, оставим продолжение разговора до утра, тогда ты и скажешь мне, что думаешь?

– Я хочу спать, – сказала она.

Они поднялись из-за стола, он развязал ее страшно грязный передник.

– Забавно, – заметила она, – этот передник всегда будто притягивает томатный соус, даже когда я к нему не прикасаюсь. Это как крошки от тостов в постели, когда болеешь и питаешься одним бульоном.

Они поднялись в спальню, и он сказал:

– Ну, теперь можно с чистой совестью заявить: «А вот и миссис Лестрейндж. Она выглядит гораздо лучше вообще без одежды».

Рейчел

С тех пор как они приехали на выходные с известием, она существовала в состоянии застывшей паники. Ей и в голову прийти не могло, что у нее отнимут Хоум-Плейс. Ее отец купил этот дом в 1928 году, потому что Дюши ненавидела Лондон всеми фибрами души. В те времена сама Рейчел еще руководила «Приютом малышей» и трижды в неделю ездила вместе с отцом на поезде на работу, а в половине пятого возвращалась в Бэттл.

Тогда она и познакомилась с Сид – через Майру Хесс, у которой служила секретарем сестра Сид, так она и появилась впервые у них на выходных, когда Майра и Дюши играли дуэты. Это было начало ее любви с Сид, хотя в то время она об этом еще не знала. А потом война, и «Приют малышей» благополучно эвакуировали до того, как «Блиц» сровнял с землей его прежнее здание в Ист-Энде. Наступило время, когда жильцов в доме становилось все больше и больше, когда Сибил родила близнецов и потеряла одного из них. Время, когда Сид призналась ей в любви, и она, как ей казалось, ответила взаимностью… Как мало она тогда знала о любви!