Все меняется

Разъехались все, кроме Лоры, которая умолила оставить ее в гостях с ночевкой – так ей хотелось помочь Джорджи со зверинцем. Она хныкала, упрашивала и канючила до тех пор, пока с разрешения Зоуи ей не позволили остаться.

– Но только при условии, – предупредил Хью, – что ты будешь во всем слушаться тетю Зоуи и дядю Руперта. Иначе они пожалуются мне, и тебе будет навсегда запрещено оставаться у них в гостях. Понятно?

Да, еще бы.

– И чтоб никаких ужасностей и жуткостей.

– И еще, дорогая: обязательно почисти зубы, дай тете Зоуи заплести тебе волосы и не вылезай из постели без разрешения, хорошо? У тети Зоуи найдется запасная зубная щетка.

– Обещаю. Честно обещаю. – Ослепленная перспективой добиться своего, Лора была готова пообещать что угодно. – Все знают, что я держу слово, – добавила она.

Невилл стал еще одним неожиданным, но настолько обаятельным и услужливым гостем, что Зоуи ничуть не возражала против его затянувшегося визита. Он ухитрился вмиг превратить Джульет из угрюмого несговорчивого подростка в оживленную и очаровательную девушку. Мало того, Невилл убедил ее смыть нелепый макияж и надеть шелковое зеленое платье – рождественский подарок Зоуи, который поначалу она отказывалась даже примерить.

– Она выглядит совсем как я, когда мы с Рупом только познакомились. Уже тогда я вела себя с матерью так же ужасно, как она.

Когда они с Рупертом наконец-то улеглись в постель, Зоуи заметила:

– По-моему, она влюблена в Невилла.

– Ну, вреда от этого не будет. С ним ей ничто не угрожает. Помнишь тот чудесный скетч Джойс Гренфелл, в котором мать пытается объяснить дочери, что помолвка с итальянцем-фокусником не первой молодости и с двумя браками за плечами – не лучшее, что может быть в жизни?

Она помнила его.

– По крайней мере, от этого мы избавлены. Вспомни, как она помогала нам сегодня.

– Это Невилл ее заставил. Стоило ему заявить: «А сейчас мы с Джульет уберем посуду после ужина и подадим рождественский чай», как она вскочила и сразу взялась за дело.

– Да уж, в роли старшего брата он вправе рассчитывать на некоторое уважение.

– Сводного брата.

– Милая, разве это важно? – Он привлек ее к себе. – Сегодня ты справилась превосходно. Даже Вилли осталась довольна. А Джорджи в восторге от своего детеныша питона. Не хочу, чтобы ты беспокоилась о будущем Джулс. Она так прелестна, что недостатка в поклонниках у нее не будет, когда придет время. И тогда она, как и ты, скорее всего, достанется славному малому вроде меня. – Он, как всегда, трижды поцеловал ее на сон грядущий: в лоб, в губы и в шею. И уснул, не выпуская ее руку.

Но перед тем как поддаться дремоте, Зоуи вспомнила, что никто из них не упомянул о ближайшем будущем – о том, предстоит им переезд в Саутгемптон или нет.

Хью, Джемайма и близкие

Несмотря на то что собрать всю родню вместе не вышло (не приехали ни Эдвард, ни Полли), Хью считал, что Рождество удалось. Особенно Саймон угодил ему своим приездом, тем более что Уиллс сообщил, что останется у друга. Хью убедился, что Саймон доволен жизнью у Полли, и порадовался, что для него нашлось по-настоящему интересное дело. Жаль, конечно, что Саймона не увлекла работа в компании, но ничего не поделаешь. Хью полагал, что Саймон, женившись и обзаведясь детьми, вполне может передумать. А пока он оказался одним из самых обаятельных гостей: был ласков с Лорой, прекрасно поладил с мальчишками Джемаймы. В конце концов, он еще так молод – вспомним про Руперта! Вернувшись домой с войны, Руперт охотно отказался от неустроенности своей прежней жизни художника и преподавателя, чтобы войти в правление компании «Казалет». Одна досада – он и впрямь оказался не создан для роли дельца. Назначение на пост управляющего саутгемптонской пристанью вполне могло обернуться очередной катастрофой. Все любили его – и служащие компании, и клиенты находили его на редкость приятным человеком, – но руководить он не умел. Он вечно что-нибудь забывал, терял бумаги, доводя бухгалтерию до исступления, и, казалось, был совершенно не в состоянии принимать решения. Не будучи ленивым, он тратил слишком много времени на разговоры с клиентами просто потому, что они ему нравились. И зачастую говорил с ними отнюдь не о деле. Однажды Хью стал свидетелем продолжительной и оживленной дискуссии Руперта о французских импрессионистах, в другой раз – о недавно умершем Сибелиусе. Может, лучше было бы оставить на этом посту Тедди, но под началом Макайвера, который досконально знал бизнес и мог многому научить. Пристань неуклонно несла убытки, и после очередной непростой встречи в банке стало совершенно ясно, что так больше продолжаться не может. Им порекомендовали даже продать Саутгемптон, о чем, по мнению Хью, не могло быть и речи.

– Дорогой, ты беспокоишься. И совершенно напрасно. Ты же на отдыхе.

Они сидели за разоренным столом над остатками завтрака. Близнецы и Саймон уже справились со своим. Генри и Том строго отчитали Джемайму: