Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки

Марк рассказал, что принимает азидотимидин. И хотя у меня к нему была уйма вопросов, я боялась его замучить: до Марка я не встречала людей, принимающих азидотимидин. После того как исследования подтвердили, что этот препарат немного, но снижает смертность, FDA[21] спешно в марте его одобрило. Но производили азидотимидин в совсем небольших количествах, и у врачей не было возможности выписывать его всем подряд. Им приходилось звонить в фармацевтическую компанию «Берроуз Веллком» и доказывать, что их пациенту действительно нужно это лекарство. Что он его заслуживает. А ведь я едва могла уговорить врачей зайти в палату. При этом сам пациент должен был обладать поистине бойскаутской самодисциплиной, потому что таблетки нужно было принимать и днем, и ночью: каждые четыре часа с точностью до минуты. В статье об азидотимидине, которую я прочитала, говорилось, что в год такое лечение обходится в десять тысяч долларов. Дарить людям надежду на еще один год жизни и одновременно предлагать им самое дорогое лекарство в мире казалось мне вдвойне жестоким. Мои ребята участвовали в программе бесплатной медицинской помощи, и иногда они ездили на горячие источники за водой. Да, у них за душой не было ни цента, да, им пришлось бы заводить таймер, чтобы знать, когда принимать таблетку. Но я мечтала, чтобы у них был доступ к лекарству.

Ирония состояла вот в чем: Марк сказал мне, что потратил все свои сбережения, чтобы получить право на участие в программе бесплатной медицинской помощи. Теперь он был в безвыходном положении. Несколько недель назад, когда он впервые позвонил и рассказал, что планирует приехать, я дала ему несколько советов.

– Здесь азидотимидин вы не получите. Предупредите доктора, что хотите уехать, и посмотрите, какой запас таблеток он сможет вам обеспечить. Попробуйте получить рецепт на три месяца и только потом возвращайтесь домой.

Когда мы пришли в комнату Марка в мотеле, он, кажется, вздохнул с облегчением, поняв наконец, что все происходит на самом деле. Ведь когда оставляешь позади целую жизнь, то смутно представляешь, куда тебя занесет. Я снова заверила Марка, что помогу ему с программой жилищной помощи.

– Можно посмотреть? – спросила я.

Марк сразу понял, о чем я. У него с собой была черная нейлоновая поясная сумка, которую он прятал под свитером. Когда он ее раскрыл, я увидела все деньги, что были у него при себе. И флакон с широким горлышком.

Марк протянул пузырек мне. Я шумно выдохнула и, разволновавшись, села на кровать как подкошенная. Ко мне подбежала Эллисон: ей хотелось посмотреть, что за ценную вещицу я держу в руках. Я показала ей флакон, повертев его на свету – словно склянку с волшебным эликсиром, который может спасти целую деревню.

– Вот оно, – сказала я вслух. Я прочла все, что было написано на флаконе. Азидотимидин, Village Apothecary – так называлась аптека, расположенная на Бликер-стрит в Нью-Йорке.

– Можно?

Марк кивнул. Я открыла флакон и посмотрела на крошечные белые капсулы с синими полосками.

– Я их люблю и ненавижу, – сказал Марк.

– Вы чувствуете их действие?

– Я не понимаю, когда мне плохо от болезни, а когда от таблеток. Но мне легче думать, что я пытаюсь хоть как-то исправить ситуацию. У меня часто болит голова и в мозгах полная каша. У меня постоянный понос. Бог знает, как они на меня действуют.

– Но вы хоть не сидите сложа руки, – сказала я.

Эти таблетки были так нужны моим ребятам! Но достать их казалось невозможным.

– Да. – Марк снял очки, протер их краем свитера и поморщился. – Я знаю, что эти таблетки помогают не всем, – сказал он. – Их принимают некоторые из моих друзей, которых я больше не увижу, даже если проведу здесь всего пару месяцев.

Марк думал, что сможет вернуться туда, откуда приехал. Некоторые из моих ребят убеждали себя, что способ лечения вот-вот появится. Что скоро мы все выстроимся в очередь за вакциной, пропустив больных вперед. Но в надеждах Марка было нечто большее. Нечто вроде уверенности, что он сможет вернуться к прежней жизни.

– Мне жаль, что у ваших друзей болезнь зашла так далеко, – сказала я Марку, стараясь не пошатнуть его надежды. – Эм… А когда больные умирают, врачи забирают остатки лекарств?

Марк рассмеялся.

– Нет, – ответил он. – Стойте, вы не шутите?

– Просто эти таблетки такие… ценные.

– Среди вещей умершего от СПИДа нет ничего ценного, – усмехнулся Марк. – Пройдитесь по Сохо или по Гринвич-Виллидж, и вы увидите, что у помоек стоят невероятной красоты картины. В жилище умершего приходят родственники или арендодатели и выбрасывают все, что кажется ненужным. Разве они захотят оставить себе таблетки? От СПИДа? Нет.

Эти слова совсем сбили меня с толку. Ведь если эти таблетки могли подарить больному лишь надежду, это уже значило колоссально много.

– Что ж, мне пора. – Я обещала Тиму и Джиму отвезти их в «Вол-Март». – А вы пока можете осмотреться на новом месте.