Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки

Вероятно, некоторые посылки приходили от ритуальных агентов, которые не хотели, чтобы кто-то узнал об их связях с покойными. Многие из них скрывали свою ориентацию. Вряд ли какая-то женщина захочет выйти замуж за работника похоронного бюро, так что на этой работе они могли хранить свой секрет без особых усилий. А может, прах присылали люди, желающие хоть немного помочь тем, кто умер в нищете. Похороны могло оплатить правительство, но никто не хотел раскрывать свою личность. Теперь уже я никогда не узнаю наверняка, кто этим занимался.

Я пересыпала прах в банку и в сопровождении Эллисон медленно шла по кладбищу, словно пыталась отыскать воду с помощью лозы. «Дай мне подсказку», – шептала я до тех пор, пока мне не начинало казаться, что я прирастаю к земле. Это ощущение приходило постепенно: я понимала, что нашла место, где человек упокоится после долгих скитаний.

Было непросто объяснять все это Эллисон. А она очень интересовалась людскими жизнями. Особенно сложно было в первый раз растолковать ей, как так вышло, что я не знакома с покойным. Мне даже показалось, что признать это, когда держишь в руках емкость с прахом, несколько унизительно. Я обращалась к покойному на «ты».

– Покойся с миром, – произнесла я таким же мягким голосом, каким утешала умирающих.

– А как его звали? – спросила Эллисон.

– Это был кое-кто особенный, – поспешно ответила я.

Через несколько месяцев Эллисон исполнялось семь. Она уже не принимала все мои слова на веру.

– Но ведь его как-то звали?

– Я не знаю, – ответила я, и теперь мой голос звучал резче, чем когда я обращалась к покойному.

Полная жизни Эллисон раздраженно скрестила руки.

– Прости, – сказала я.

Эллисон думала, что я от нее что-то скрываю. У нее в голове уже сформировалась связь между мужчинами, которых мы навещаем, и банками, которые мы закапываем в землю. Ей было не все равно. И у нее на плечах лежал тяжелый груз, от которого я, казалось, могла бы ее уберечь. Когда мы шли к машине, я попыталась взять Эллисон за руку. Сперва она сопротивлялась, но потом сдалась, и я вздохнула с облегчением.

– Прости, – повторила я, хоть и знала, что Эллисон больше не злится.

Прихожане церкви стали смотреть на Эллисон иначе. Я все еще надеялась, что христианская община сможет нас принять, но мы оставались изгоями, присутствие которых пока терпели. Иногда закрадывался страх, что однажды в воскресенье мы с Эллисон в красивых платьях придем в церковь, а нас не пустят. Я изо всех сил цеплялась за нашу воскресную традицию и по-прежнему ощущала в церкви Божье утешение. Я по-прежнему не могла вообразить, что нас могут выгнать. Но ведь с моими ребятами это случилось, так почему не может произойти и с нами?

Если у меня и оставались какие-то сомнения по поводу отношения окружающих, они окончательно развеялись, когда кто-то прислал мне завалявшуюся валентинку. «Зачем ты связалась с этими людьми? – значилось в открытке. – Им прямая дорога в ад, а ты, пообщавшись с ними, смеешь приходить в нашу церковь». Продолжение было написано заглавными буквами: «КУДА БЫ ТЫ НИ ШЛА, С ТЕБЯ ОСЫПАЕТСЯ ПЕПЕЛ АДСКОГО ПЛАМЕНИ».

Я снова и снова перечитывала эти слова, ведь все было именно так! Кто бы ни написал эти строки, он уловил мои ощущения. Мне действительно казалось, что на мне оседает пепел, кусочки костей и прах. Но я не чувствовала себя грязной или заразной. Я была покрыта тончайшим слоем пепла, который, осыпаясь с меня, превращался в шелковые золотые нити. Мне было непонятно, почему никто не замечает их блеск.

Глава двенадцатая

Дождь лил как из ведра, и я знала, что меня ждет.

– Мама, можно мне сегодня спать в твоей комнате?

Отец Эллисон погиб в грозу, и с тех пор дождь вызывал у нее тревогу. Когда начинался сильный ливень, я всегда старалась уделить ей чуть больше внимания и более открыто выражать свою любовь.

– А может, возьмешь с собой книжки и мы почитаем в моей кровати, пока тебе не захочется спать? – предложила я. – Как ты на это смотришь?

Эллисон пошла к себе в комнату.

– Не забудь почистить зубы, – крикнула я ей вслед.

Дело было в пятницу в середине апреля: через месяц с хвостиком Эллисон будет уже семь. Семь! Мысль о том, что время не стоит на месте, всегда пронзала меня внезапно, как молния.

Эллисон забралась под одеяло с тремя книгами про Амелию Беделию[25]. Сказать по-честному, я эти книжки терпеть не могла. На дух не переносила эту служанку, которая не может научить мою дочь ничему полезному! Пока я размышляла, насколько неправильным с моей стороны будет предложить Эллисон вместе почитать начатую мной книгу Даниэлы Стил, за окном сверкнула настоящая молния.

– Эллисон, милая, сейчас будет…

Не успела. От грома затряслись оконные стекла, а вместе с ними и моя дочь. Даже наш кот Фофу подпрыгнул. Нужно было как-то успокоить Эллисон.

– Видишь, как нам с тобой повезло: мы дома, – сказала я мягким голосом, прижимая дочь к себе. Таким тоном я обычно говорила, когда ей пора было спать.

Эллисон молча разглядывала обложку книги.